Ай-тере. Белый лев

Ожидал, что звонят по работе, но раздался голос, который слышать совсем не хотелось. Герберт ле Роррет. Второй после меня человек в «Обществе чистой силы», который жаждал стать первым. И я подозревал, что череда нападений, прокатившихся по городу, — его рук дело. Но, как говорится, «не пойман — не вор». Вот и я не мог доказать, что ле Роррет ослушался моего прямого приказа на время залечь на дно и ведет свою игру.

— Здравствуй, Стефан, — проговорил братец Констансы, погибшей тогда же, когда мой отец оказался прикованным к постели.

— Здравствуй, Герберт, — ответил я. — Чем обязан?

— Мы хотим провести собрание сегодня в восемь в моем доме. И жаждем твоего присутствия.

— А меня кто-то сместил с поста главы? — рыкнул я в трубку.

— Нет, но…

— А если нет, по какому праву ты указываешь мне, где быть и что делать?

— Это всего лишь наша общая просьба, — стушевался ле Роррет. — И мы надеемся, ты к ней прислушаешься.

— Я подумаю над этим. И если будет время, приду.

— Да уж постарайся, — пробормотал мой собеседник. Похоже, вечер обещает быть жарким.

Я положил трубку и задумчиво посмотрел на стену перед собой. Итак, нашлись личности, которые жаждут демонстрации силы. Если они забыли, как выглядят мои клыки и когти, могу напомнить. Только пусть потом не говорят, что их не предупреждали. Ехать ли на назначенное собрание? Несомненно, да. Интересно, почему ле Роррет решился провести его у себя дома? Думает, на его территории я буду сдержаннее или утрачу преимущества? Не выйдет!

А где-то внутри уже поднималось предвкушение боя. Моя животная ипостась была против того образа жизни, который я избрал. Против того, что редко давал ей свободу. Лев привык убивать. Я же загнал его в клетку и пытался остановить ту лавину, которая грозила похоронить под собой мою жизнь. Не выйдет! Ни у кого не выйдет поставить меня на колени. Ни у «Общества чистой силы», ни у отца, ни у всего Тассета.

Поэтому ровно в восемь я подъезжал к особняку Герберта ле Роррета. Его стены были тошнотворного зеленоватого цвета — ненавижу зеленый! У меня он ассоциировался с застоем, плесенью, болотом. Впрочем, для ле Роррета подойдет. Констанса погибла. Может, братец сделает милость и последует за ней?

Можно было убеждать льва, что я пришел сюда не драться, но мой внутренний зверь не верил и жаждал свободы. Если Герберт переступит черту, будет льву свобода.

Я поправил галстук, убрал щелчком несуществующую пылинку с серого костюма и позвонил в двери. Герберт открыл лично — какая великая честь!

— Здравствуй, Стефан, — миролюбиво сказал мой заклятый союзник. Светловолосый, с льдистыми голубыми глазами, напоминающими бесцветное осеннее небо. За внешностью снежного принца скрывался отъявленный мерзавец. Герберт ле Роррет был наверняка любимым детищем темного Форро, а в его доме царил такой разврат, что иногда даже меня пронимало.

Но сейчас внутри не было посторонних. Ай-тере куда-то забились, а людей в гостиной я знал поименно. Только высший круг «Общества чистой силы». Всего четырнадцать человек. Я пятнадцатый. Из них Герберт был самым опасным. А наследница эо Ниаса Летисия пока выбрала позицию невмешательства. Она предпочитала хлопать длинными ресницами и делать вид, что пришла сюда нюхать розы, а не вести серьезные разговоры. Розы я тоже ненавидел — их обожала мачеха.

— Стефан, милый!

Летисия в пышном розовом платьице поднялась мне навстречу и протянула руку для поцелуя. Я мазнул по ней губами. Отец когда-то жаждал, чтобы именно Летисия стала моей женой. Когда я послал всех к Форро с этой идеей, кажется, моя несостоявшаяся супруга только безгранично обрадовалась.

— Здравствуй, Тиса, — ответил я. — Как ты? Давно не виделись.

— О, прекрасно. — Она сверкнула белозубой улыбкой. — Решила заняться живописью, в конце месяца проведу благотворительный аукцион. Придешь?

— Приду.

Летисия не раздражала, хоть и была акулой, которая запросто могла оттяпать руку или ногу. Поэтому приду. Заодно покажусь в высшем свете, дам очередной толчок для слухов и сплетен, чтобы не забывали, кто такой Стефан эо Тайрен.

— Спасибо, дорогой. Ты такой душка!

Я бы с ней не согласился, но возражать не стал. Остальные в моем присутствии предпочитали помалкивать. Я уже видел, что собрались все, но ради приличия решил уточнить:

— Мы еще кого-то ждем?

— Нет, — сказал Герберт.

— Тогда приступим. Зачем вы меня позвали?

И сел в единственное свободное кресло, оставив хозяина дома стоять на ногах. Пусть помнит свое место! Герберт закусил губу. А чего он ожидал? Что буду плясать перед ними на задних лапах? Могу только разорвать на части.

— Стефан, мы хотели обсудить ближайшие планы. — Ле Роррет все-таки взял себя в руки.

— Обсуждайте. — Я усмехнулся, а Герберт едва сдержал ругательство, это было заметно.

— Послушай, вот уже шесть лет ты являешься главой «Общества чистой силы», — начал он. Занятно. К чему же мы придем? — Да, поначалу ты был для каждого из нас лучшим лидером из возможных.

— Поначалу? И что изменилось? — спросил я.

— Вы слишком осторожничаете, господин эо Тайрен, — вмешался один из псов Герберта, Марти. — А мы хотим решительных действий! Проклятые ай-тере забыли свое место, и многие иль-тере потакают им. За последнее время не было сделано решительно ничего!

— У вас есть предложения? — поинтересовался я.

— Да, — ответил Марти, распаляясь. — Мы хотим, чтобы о нас говорил весь Тассет! И ай-тере знали: если они поднимут голову и возомнят себя равными нам, то умрут.

— Собираетесь залить Тассет кровью?


— Если понадобится.

— А кто будет решать, понадобится или нет? — Я обвел присутствующих тяжелым взглядом, и они как-то сникли. Может, и не придется никого убивать. — Еще раз спрашиваю! Кто будет решать?

И только бедняга Марти никак не желал понять, что льва опасно дергать за усы.

— Господин эо Тайрен, если вы не предпримете меры, боюсь, это вызовет волнения среди членов общества, и нам придется…

— Договаривайте, — почти мурлыкнул я.

— Придется выбрать другого главу.

Марти, наверное, ожидал бурных аплодисментов, но я всего лишь мысленно сказал «фас». В отличие от ай-тере, которые полностью контролировали своего зверя, я чаще всего оставался сторонним наблюдателем. На оборот ушло несколько секунд — я только ощутил, как стало жарко, и мир перед глазами изменился. Лев прыгнул. Удар когтями… Раздался крик боли, а за ним — разрозненные вопли. Лев обернулся на звук. Одна из женщин лежала на полу, потеряв сознание. Ее никто не пытался поднять. Кто-то спрятался за креслом. Кто-то, наоборот, придвинулся ближе, чтобы разглядеть то, что осталось от бедняги Марти.

Лев не желал отступать, но я был сильнее и снова стал человеком.

— Фи, Стеф, зачем так кроваво? — поинтересовалась Летисия, прикрывая нос надушенным платочком, а я смотрел на Марти с распоротой грудью и стекленеющим взглядом. Хватило одного удара лапы. Обычно лев устраивал более кровавое «представление».

— Кто-то еще хочет оспорить мое место главы? — Я обернулся к притихшим членам общества. — Я готов вас выслушать.

— Выслать бы тебе счет за испорченный ковер. — Герберт натужно рассмеялся, и все подхватили его смех. Человеческая жизнь для них ничего не значила. А ле Роррет уже позвал прислугу, и тело Марти вынесли из комнаты. Я почувствовал дурноту. Ненавижу вид крови! Зато льву нравится. Он довольно урчал и считал, что защитил меня. А значит, заслуживает вознаграждения.

— Давайте обсудим ближайшие планы, — миролюбиво предложил Герберт. — У нас есть несколько проблемных особ, которые начинают вставлять «Обществу» палки в колеса. Или могут быть связаны с сопротивлением, так что их надо проверить. А лучше устранить, лишним не будет.

Он называл знакомые и не очень имена. Я даже почти не слушал, пока не прозвучало:

— Лаура эо Дейнис.

— Эо Дейнис? — Я обернулся к Герберту.

— Да, ее родичи проживают в Тианесте, — ответил Герберт.

— Это преступление?

— Нет. Но пару раз ее видели в местах, где приличные девушки не гуляют. Спрашивается, что она там делала?

— Может, она любит острые ощущения? — усмехнулся я.

— Возможно. — Герберт склонил голову. — Но проверить не помешает.

— Я ею займусь.

Любопытно, случайно мы встретились на той дороге или нет? Если нет, готов признать, что девчонка — замечательная актриса. У меня не закралось даже тени сомнения на ее счет, а это редкость. И если Герберт прав, это будет забавно. Не люблю, когда меня водят за нос. А лев как не любит! Только лев при воспоминании о Лауре вел себя на удивление тихо. Обычно он куда более агрессивен. Значит, ле Роррет ошибся.

— Давайте на этом закончим. — Я поднялся на ноги. — Если выясните что-то интересное, доложите мне. Без самодеятельности! А теперь мне пора. Дела.

Меня никто не останавливал. Только Летисия на прощанье чмокнула в щеку — она частенько себе позволяла нечто подобное на правах несостоявшейся невесты. Другие посмотрели на нее, как на самоубийцу. Но мне было плевать на косые взгляды. Уверен, мой уход спровоцирует новую волну обсуждений. Плевать!

Автомобиль ждал у ворот. Я сел за руль и направил его подальше от дома ле Роррета. Пока ехал, полил дождь, и по стеклу заструились капли воды, мешая видеть. Ну и пусть… До дома оставалось минут десять езды, когда мне захотелось пройтись. Я остановил авто у обочины и вышел под дождь. Костюм сразу промок до ниточки, с волос тоже капало, но мне нравилось.

Я шел по лужам, чувствуя, как остывает волна гнева внутри. Часть меня все еще жаждала вернуться и добавить к Марти еще десяток несогласных. Львиная часть. А человеческой давно было безразлично, что происходит вокруг. Зато меня радовал дождь. Сразу вокруг стало темно, будто вот-вот наступит великая ночь. Это было единственное время в году, которое я любил. Из-за мрака, окутывавшего Тассет. Из-за возможности скрыться в этой темноте, снять маску, почувствовать себя живым. И мне нравился дождь. Поэтому не смущала вода в ботинках и пресные капли на губах.

Вскоре впереди показался забор моего особняка. Дом? Пожалуй, дом. Только в нем не было того, что заставляет желать вернуться. Стены и крыша. С тем же успехом любое строение можно назвать домом.

А вот яркий автомобиль у ворот не порадовал. Мачеха нечасто баловала меня визитами, а когда приезжала, это всегда пахло двумя вещами: деньгами и скандалом. Оставалось надеяться, что сегодня ограничимся деньгами.

В гостиной горел яркий свет и пылал камин. Фиона сидела в кресле и пила чай. Я знал, что он неимоверно сладкий на вкус — женщина, которую двадцать лет считал родной матерью, любила именно такой. Она обернулась на звук шагов.

— О светлый Инг! Стефан! — Мачеха всплеснула руками. — У тебя сломался автомобиль?

— Да. — Я не желал посвящать ее в подробности. — Добрый вечер, матушка.

— Здравствуй, мой мальчик. — Фиона обняла меня, а я поморщился. — Тяжелый день? Много работы?

— Все как всегда, — ответил я. — Пойду переоденусь, с твоего позволения.

И скрылся, давая себе время на передышку перед боем. Переодевался долго — волосы почти успели высохнуть, когда вернулся в гостиную. Фиона стояла у камина и грела руки. Она всегда мерзла.

— Я уже думала, ты где-то уснул. — Она улыбнулась, изучая меня, будто никогда не видела. — Как ты, дорогой?

Игра в семью. Фиона упорно делала вид, что она моя мать. Привыкла. Я ведь никогда в этом не сомневался, пока отец не раскрыл мне правду. Впрочем, Фиона была не самой плохой матерью. Безразличной — да, но иногда безразличие становится лучшим из вариантов.

— В порядке, — ответил я. — Что привело тебя ко мне?

— О! — Она хлопнула в ладоши. — Я хочу открыть сеть магазинов косметических товаров. Как ты на это смотришь?