Агент Зеро

– Я отвезу вас в больницу, – сказала женщина, щелкнув ремнем безопасности. – Это недалеко...

– Никаких больниц, пожалуйста, – он понимал, что люди Отца могут запросто проверить все госпитали в округе. Более того, он не хотел, чтобы его допрашивали. Он сам планировал заняться этим, как только оба будут в состоянии.

– А как же ваш друг? – запротестовала она. – Он может умереть!

– Никаких больниц, – твердо повторил Рид.

Она повернулась и они встретились взглядом. Он видел, как в зеленых глазах промелькнуло непонимание. Внутри женщины шла настоящая борьба между желанием поступить правильно и, в то же время, не навредить самой себе, подвергая опасности.

Рид быстро осмотрел ее: около сорока, обычные черты, мозоли на пальцах и легкие следы морщин на руках. Фермер. Скорее всего, занимается ячменем, учитывая район.

Далее их разговор шел на французском. Для него было непривычно говорить на нем, неожиданно понимать, что ты знаешь слова, хотя они приходят в голову на английском, слышать, как ты их произносишь и улавливаешь смысл.

– Мы выпивали, – объяснил он. – Не увидели, куда едем и загнали машину прямо в реку...

– Ваша машина в реке?! – воскликнула она. – Вам повезло, что остались живы!

Рид потер грудь. Конечности уже потеплели, хотя одежда все еще оставалась жесткой от морозного ночного воздуха. Сбросив с себя мокрую куртку, он произнес:

– Да, но мы не ранены. Во всяком случае, не сильно. Если мы поедем в больницу, там станут задавать вопросы. И, если они узнают правду, им придется вызвать полицию.

– Вы поступили очень глупо, – покачала она головой.

– Я знаю, но все же, пожалуйста, никаких больниц. Есть здесь какое-нибудь местечко, где мы можем переночевать? Гостиница или хостел?

– Но твой друг, – снова вернулась она к своим тревогам. – Он выглядит так, будто ему нужна помощь...

– С ним все будет в порядке. Он просто сильно пьян, – Рид искренне надеялся, что женщина не заметила пулевое ранение на ноге Отца.

Она вздохнула и покачала головой, пробормотав что-то на родном языке.

– У меня есть ферма недалеко отсюда, – произнесла она по-французски. – Там есть комнатка. Можете переночевать там. Будет прекрасно, если я не пожалею об этом в будущем, – добавила она, снова посмотрев ему прямо в глаза.

– Вы не пожалете, обещаю. Спасибо.

Несколько минут они ехали в полной тишине. Из Отца периодически выходила вода и в какой-то момент он вырвал заметное количество прямо на пол машины.

– Ты американец? – наконец спросила она.

– Да.

– А твой друг?

– Тоже, – Рид не хотел, чтобы она попала под расстрел, если кто-то из окружения Отца начнет прочесывать местность в поисках американца и русского.

Цифровые часы в машине сообщили, что уже час ночи.

– Могу я поинтересоваться, что Вы делали так поздно ночью на дороге? – рискнул он завести разговор.

– Моя мать лежит в больнице в Брюсселе, – ответила она. – Я возвращалась оттуда.

– Соболезную.

– Врачи говорят, все будет хорошо.

Остаток пути прошел в полной тишине. Рид практически физически ощущал, что женщина прекрасно поняла, что он врет, но не стала задавать вопросов. Это было хорошо для нее самой – правдоподобное отрицание. В любом случае, он не собирался делиться с ней своей историей, вне зависимости от того, насколько гостеприимной она была.

Примерно через пятнадцать минут они выехали на грунтовку, которая проходила через поле озимого ячменя. В конце узкой дороги виднелось небольшое здание – одноэтажное строение из камня и дерева с высокой крышей. Женщина припарковалась напротив.

– Помочь занести его внутрь? – спросила она.

– Нет, нет. Я справлюсь. Вы помогли более, чем достаточно, – Рид не хотел выходить из теплой машины, но заставил себя сделать шаг. Неистовая боль пронзила его бедра, словно иглы, но он смог вытащить Отца за плечи и дотащить до домика.

Фламандка прошла вперед, открыв им дверь. Затем она щелкнула выключателем и над головой загорелась единственная лампочка. Рид положил Отца на маленький зеленый диванчик, который, казалось, был старше его самого. В комнатке пахло плесенью и, судя по слою пыли, она очень давно не использовалась. Стоявшая в углу электрическая плита при включении наполнила помещение мягким запахом гари.

– Запах исчезнет, – произнесла она. – В дальней комнате есть кровать, а в ванной несколько полотенец. Возможно, в шкафчиках стоят какие-то консервы. Берите, что пожелаете, – женщина прикусила губу, явно размышляя, стоит ли задавать следующий вопрос. – Уверены, что все будет в порядке? Не каждый день встретишь двух замороженных парней на обочине...

– Да, с нами все будет хорошо, – заверил ее Рид. – Не знаю, как отблагодарить Вас.

«Хотя, мог бы и попытаться», – сообразил он. В кармане все еще лежала пачка евро. Он достал две мокрые купюры по сто евро и протянул ей:

– За беспокойство.


– Без проблем. Я рада помочь нуждающимся, – покачала она головой.

– Но не должна, – он вложил деньги ей в руку. – Прошу Вас.

Женщина взяла их, благодарно кивнув, а затем указала на окно:

– Видите свет на той стороне поля? Это мой дом. Но я не одна там, – быстро добавила она.

– Мы не вызовем проблем. Даю слово. С утра мы уйдем.

Женщина кивнула и поспешила покинуть домик. Спустя минуту, Рид услышал, как она завела машину и выехала на грунтовку.

Как только она ушла, он закрыл окно занавесками и снял с себя мокрую одежду и обувь. Это было не так уж легко, поскольку обледенелые вещи цеплялись за кожу. Только сейчас он смог осознать, насколько истощены были его мышцы, насколько истощен был он сам. Когда в последний раз он спал, не будучи обколотым наркотиками или же избитым до потери сознания? Рид едва помнил этот момент.

Он забросил свои вещи на полку над электрической плитой и встал перед ней в одних трусах. Затем он начал делать простые упражнения, чтобы согреться и разогнать кровь.

Лишь после этого Рид обратил внимание на Отца.

Первым делом он снял с русского его угольно-серый костюм. Затем в ход пошли ботинки, замерзшие мокрые носки, куртка, штаны и, наконец, белая рубашка. Повернув Отца, чтобы снять ее, Рид увидел, что вся спина была покрыта бледно-розовыми вертикальными шрамами, каждый длиной в десять-пятнадцать сантиметров. Это были либо удары ножа, либо плетью. Наверняка было сказать невозможно. Явным было лишь то, что нанесены они были десятки лет назад, по всей видимости, в молодости.

Отец периодически что-то бормотал. Рид не мог понять, говорил ли тот по-русски или по-английски, но, судя по мимике, это были ругательства. Не раздумывая, он сбросил всю одежду в кучу, а затем перетащил Отца с дивана к электрической плите, уложив его на потертый ковер перед ней.

Кухня в этом домике была чуть больше короткого коридора. В ней располагались лишь стальная раковина, плита, место для разделки и пара ящиков. Рид открыл кран и налил себе стакан воды. Вернувшись, он обнаружил, что Отец уже слегка пришел в себя и лежал, приподнявшись на локтях.

– Ты, – слабо произнес он по-английски. – Ты просто псих. Ты знаешь это?

– Начинаю догадываться, – ответил Рид. – Пей.

Отец не стал сопротивляться и осушил стакан. После этого он с трудом вздохнул и оглядел себя, будто только сейчас обратил внимание, что его раздели до трусов.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Мне нужно, чтобы ты пришел в себя, – возвращаясь к объекту Отца, планом Рида было забрать оттуда русского и передать его властям. Но он должен был узнать, что происходит с ним и, вероятно, со многими другими, если его предположение было верным. Он уже неоднократно слышал о каком-то плане. И, в конце концов, он был Кентом Стилом, агентом ЦРУ. Это он понял и раньше, во всяком случае, часть происходящего. Рид узнает все, что возможно, а затем передаст Отца властям и заживет своей жизнью.

– Я ничего тебе не скажу, – сказал Отец, слегка повысив голос. Его глаза были полузакрыты и слабы. Он не мог сопротивляться, не говоря уже о побеге.

– Посмотрим, – достал Рид Глок из кармана куртки. Беретта пропала. Скорее всего, он выронил ее в реке. Вернувшись на кухню, он поставил стакан в раковину и разобрал пистолет. Он знал, что даже после окунания в реку, оружие все равно выстрелит, но вода в дуле может запустить коррозию. Лоусон разложил части пистолета на кухонном полотенце, а затем открыл шкафчики.

«Ладно, что мы можем использовать?» – спросил он сам себя.

Содержимое ящиков было невелико, но среди прочего он обнаружил старый, но все еще острый, зазубренный нож для стейков. Взяв его, Рид взглянул на свое отражение в лезвии. Желудок воспротивился одной только мысли о том, чтобы использовать его против человека.

Рид решил, что пришло время слегка видоизменить его акроним. С дочками он привык спрашивать себя «как бы поступила Кейт?». Буквы оставались прежними – КПК. А вот имя поменялось.

«Как бы поступил Кент?»

В голове незамедлительно мелькнуло: «Ты уже знаешь ответ».

Он слегка вздрогнул. Было странно слышать в голове чужой голос. Нет, не совсем чужой, раз уж голос Кента был его собственным. Это была другая личность, настолько сильно отличавшаяся от Рида Лоусона, которым он привык быть, что периодами его почти тошнило.

Кент убивал людей.

«В целях самообороны».

Кент под прикрытием вклинился в известные террористические ячейки.

«Это было необходимо для безопасности нашей страны».

Кент вел машину через скалы.

«По необходимости. К тому же, это было весело».

Рид склонился над стальной раковиной, уперевшись обеими руками, пока не прошло чувство тошноты.

«Это просто из-за проглатывания речной воды, а не медленно находящее безумие», – сказал он себе.

Рид отчаянно нуждался в информации, которой владел Отец, или хотя бы той, которую знал сам Кент, но ужасное ощущение, будто он сделал это сам, все не покидало. Казалось, все это не имело никакого смысла, особенно, учитывая то, что ему уже известно, но все же эта мысль не выходила у него из головы. Что если он наткнулся на нечто настолько опасное, что ему нужно было стереть это из памяти? Что если он, будучи Кентом Стилом, имплантировал себе подавитель памяти для собственной безопасности или же для безопасности своей семьи?

– Почему? – тихо спросил он сам себя. – Почему все это произошло?

Никаких воспоминаний или видений не появилось.

Рид вздохнул, а затем собрал найденное. Он достал из ящиков нож для стейков, а также старый коричневый удлинитель на две вилки. Взял чайник и наполнил его водой. Из крошечной ванной комнаты, расположенной в дальней части домика, он принес полотенце. Собрав все воедино, он отнес это в комнату, где находился Отец.

Русский выглядел так, словно потихоньку восстанавливал силы, или, по крайней мере, мысли. Он равнодушно посмотрел на Рида, когда тот выложил предметы на полу между ними.