Агент Зеро

«Вы вдвоем сидите в баре на Мальте. Вокруг много людей, но это не имеет никакого значения. Свет от неоновой вывески играет в ее серых глазах. Ваши пальцы лишь слегка соприкасаются. Вы наклоняетесь к ней. Она тоже...»

Он хмыкнул, ощутив новый приступ боли. Давление подскочило настолько, что голова готова была вот-вот взорваться.

– Ты в порядке? – тревожно спросила Йоханссон, отстраняясь. – Что-то не так?

– Это... Довольно длинная история, – вздохнул он.

– У тебя какие-то проблемы?

– Да, – просто ответил он.

– За тобой следили? Ты видел кого-то из...

– Подожди, – боль утихла и он слегка встряхнулся. – Просто подожди секунду. Откуда мне знать, что я могу доверять тебе?

– Ты о чем? – нахмурилась она, слегка попятившись назад. – Это же я. Мария. Конечно, ты можешь доверять мне. Ты знаешь меня.

– Нет, не знаю, – покачал он головой. – Прости.

– Я не понимаю.

– Как я уже сказал, это довольно длинная история.

– Что ж, я хочу услышать ее, – настаивала она.

Он внимательно посмотрел на нее. Казалось, женщина была искренней, как в плане заботы, так и в желании помочь ему. Рид Лоусон, возможно, и не был так хорош в психологии, но он знал, что Кент Стил в этом разбирается. В голове не прозвучало ни единого тревожного звоночка.

– Ты говоришь, что я могу доверять тебя, хотя сама сидишь в конспиративной квартире? – все же задал он вопрос.

– Это не то, о чем ты подумал, – ответила она. – Я... Что ж, я живу здесь на попечении правительства США. Разве ты не помнишь? – нахмурилась она.

– Нет, – Рид осматривал ее сверху донизу. На ее тоненькой фигурке не было и сантиметра, где можно незаметно спрятать пистолет. В этот же момент он обратил внимание на безупречность ее кожи, на которой не было ни единого шрама. Ее волосы глянцевыми волнами падали на плечи. Такая яркая и такая светлая. Казалось, она светится изнутри. Снова появилось чувство тоски, желания.

«Притормози», – выругался он сам на себя.

– Ты, – продолжил он. – Ты из ЦРУ.

– Когда-то. Уже нет. Я не так давно уволилась. Вскоре после тебя... Ну, после того, как ты умер, от меня отреклись.

«Отреклись. Она стала изгоем. Управление больше не заступится за нее и не захочет видеть ее среди своих агентов».

– Почему?

Она захлопнула за ним дверь, переступила через осколки и махнула, приглашая внутрь.

– Я пыталась найти то, что ты искал, – тихо произнесла она. – Потом я отказалась вернуться, когда они вызвали меня. Поэтому от меня отреклись.

Йоханссон на мгновение исчезла на кухне и снова появилась с тонкой метлой и пластиковым совком. Она опустилась на колени, чтобы смести разбитую чашку.

Рид решил, что ей можно доверять, по крайней мере, до тех пор, пока она не докажет обратное. Войдя в гостиную, он медленно вытащил руку из кармана.

– Ты уверена, что здесь мы в безопасности? – озираясь поинтересовался он.

– Кроме нас четверых об этом месте больше никому неизвестно.

– Остальные, Ридижер, Моррис... Они не пошли на поиски?

– Нет, Кент, – фыркнула Йоханссон. – Отреклись означает, что все активные агенты забывают как ты выглядишь. Да, они друзья, но они все еще работают там, насколько мне известно. Если Управление прознает, что мы общаемся, их тоже вышвырнут.

Рид покачал головой. Он очень хотел рассказать ей о Ридижере, но чувствовал, что время еще не пришло. Сначала он хотел получить ответы на свои вопросы.

Но она тоже. Снова поднявшись на ноги, Йоханссон спросила:

– Господи, Кент, где же ты был? И что с твоей головой? Почему ты ведешь себя так, словно ничего не помнишь?

– Потому что не помню, – он бросил сумку Ридижера на диван, осторожно приподнял пластырь и повернулся, чтобы показать ей рану, откуда иранец вырезал маленькое устройство величиной с зерно.

– Боже, – выдохнула она. – Кажется, у тебя инфекция. Пойдем со мной. Она взяла его за руку и отвела за кухню, в маленькую ванную комнату с матовыми стеклянными окошками и белыми светильниками. – Садись, – он присел на крышку унитаза, пока она рылась в аптечке. – Я прочищу, но тебе придется все рассказать мне.

– Хорошо, – пообещал он.




*



Рид решил начать с самого логичного места – с начала. Он рассказал Йоханссон о том, как около полуночи сидел в своем кабинете в Нью-Йорке, когда за ним пришли три иранца. Он рассказал, как они вкололи ему что-то и посадили на грузовой самолет до Парижа. Он рассказал о подвале, допросе и том, как из его шеи вырезали какое-то маленькое устройство.

– Он назвал его подавителем памяти, – Рид вздрогнул, когда она приложила к ране теплую влажную ткань.

– О, Боже, – пробормотала она. – Как ты вообще достал его?

– Ты знаешь о нем? – резко поднял он голову.

– Немного. Скорее, слухи, – она вытерла запекшуюся кровь с уголков раны и выжала розовую воду в раковину. – Управление уже давно было буквально помешано на контроле памяти. Подавители памяти, заменители памяти, возвращение памяти... Не сомневаюсь, что в их подвалах и правда можно найти довольно странные вещицы.

– Но это действительно существует, – сказал он. – Правда. Я ни капли не помнил, что был когда-то Кентом.

– И воспоминания не вернулись, когда они вырезали его? – спросила она.

– Нет. Точнее, немного. Сначала они были очень расплывчатыми, потом просто странными, а затем разрозненными. Они возвращались понемногу, чаще, когда я видел что-то или слышал определенные слова. Они вызывали видения в голове. Ощущение, будто ты просто щелкаешь пультом от телевизора, задерживаясь на каждом канале на пару секунд, – он посмотрел ей в глаза. Она этого не сделала. – Что ты слышала об этом?

– Знаю только, что они проводили очень опасные эксперименты, – вздохнула она. – Предположительно, это работает на основе когнитивной терапии...

– Что это значит?

– Это значит, что сначала они внедряют устройство, а затем передают твоему мозгу информацию о том, что необходимо забыть, – объяснила она. – Чем-то похоже на гипноз. Сила внушения и тому подобное, – Йоханссон выдавила на ватный тампон какую-то мазь и приложила к его шее.

– Получается, сам бы я это сделать не смог.

– Нет, – ответила она. – Это невозможно.

– Вся эта ситуация невозможна, – пробормотал он. – Три дня назад я считал себя профессором европейской истории, проживающим с детьми в Бронксе. А теперь оказывается, что я агент ЦРУ, который был убит в бою в попытке раскрыть террористический заговор. Как такое вообще может быть?

– У нас всех есть прикрытие, Кент, – пожала Йоханссон плечами. – Для большинства людей в этом мире, я являюсь сертифицированным бухгалтером из Балтимора. Я даже могу заниматься твоими налогами. Мы хорошо обучены. Мы ведем две жизни. Так было всегда.

– Но у меня оставались бы пробелы в памяти, – покачал он головой. – Раз я был здесь в качестве Кента, то где же был в этот момент Рид?

– Твой разум сам заполняет их, – просто сказала она. – Наш мозг – нечто совершенное. Мы думаем с точки зрения реальности. Ты вроде был где-то, но мозг заполнил все детали сам, – она разорвала бумажную упаковку и достала свежий пластырь. – Это похоже на то исследование по страховым случаям, которое провели много лет назад. Компания опросила с десяток свидетелей аварии, задав вопрос о цвете шляпы водителя. Всего пара человек действительно запомнила его, но ни один не сказал «я не знаю». Их мозг заполнил пробел деталями и каждый был уверен в своей памяти. Страховая компания получила пять разных ответов.

– Выходит, ты говоришь, что у меня проблема не только с воспоминаниями Кента, но также и воспоминания Рида могут быть не настоящими?

«Боже, – подумал он. – Это последнее, что мне сейчас нужно – начать сомневаться в том, в чем был уверен».

– У меня нет ответов на все. Я говорю лишь то, что слышала, – она прижала пластырь к ране на его шее и разгладила края кончиками пальцев. Ее руки были теплыми. Что-то внутри него снова зашевелилось. Он заметил, что она наклонилась к его плечу, глубокий вырез ее майки образовал тени между грудями. Возле уха он ощутил мягкое дыхание.

– Эти видения... Там было что-то обо мне? – спросила она, стараясь придать голосу обыденность.

– Не совсем, – откровенно признался он. – Я лишь знаю, что ты была частью моей команды. Вероятно, даже... другом.

– Вот так?

– Вот так. Прости. Я не знаю почему, но каждый раз, когда в моей памяти всплывает твой образ, видение тут же улетучивается и появляется ужасная мигрень, которая длится около минуты.

– Хм... – она выпрямилась и прикусила нижнюю губу, явно задумавшись. – Возможно, это побочный эффект от того, как они вырезали подавитель. Не уверена, что это хорошо для твоей головы. Надеюсь, вскоре пройдет. Я бы очень хотела, чтобы ты вспомнил меня, – тихо добавила она.

Несколько секунд они молча смотрели на белый кафельный пол. Затем Йоханссон прочистила горло и сказала:

– Снимай штаны.

– Что?

– Снимай штаны, – указала она на его джинсы, которые были измазаны кровью. Видимо, супер-клей, который он использовал, чтобы закрыть ножевое ранение на бедре, не выдержал.

– Ох. Да, хорошо, – Рид снял свою куртку, а затем и джинсы, бросив их в ванную. Затем он снова сел на унитаз, а Йоханссон присела на полу рядом, изучая рану.

– Супер-клей, Кент? – посмеялась она. – Ладно, давай вернемся к Парижу. Иранцы в подвале. Что с ними произошло? Как ты выбрался?

– Убил их, – он внимательно следил за любым физическим проявлением ее реакции, но ничего не произошло. Она была равнодушна.

– Мне понадобится пинцет, – пробормотала она. – Что потом...?

– Потом я пошел в бар, – и он рассказал ей о встрече с Юрием, поездке на машине в Бельгию и побеге с объекта Отца.

– Знаешь, – слегка улыбнулась она, – когда я услышала про это, моя первая мысль была о тебе. Перед глазами словно вывесили баннер «Кент Стил».

– А как ты узнала об этом? – поднял он бровь.