Агент хаоса

— Ага, — я подумала о том, как она легко разоружила головореза, а в заведении Лероя держала на прицеле более двадцати сердитых фейри. Она была одной из немногих людей в городе, которые действительно вооружены пистолетом.

— Хорошо. Наверное, она пошла в отель, и вы сумеете созвониться завтра. Где она остановилась?

— Она не сказала.

Он встретился со мной взглядом.

— Ты выглядишь умотавшейся. Поспи, ладно? К завтрашнему утру работа сотовой связи наверняка наладится, и ты сможешь с ней связаться.

Мой желудок заурчал, и этот звук был позорно громким. Я практически весь день ходила туда-сюда и не сумела поесть до того, как разразился тот бардак у Лероя.

Габриэль улыбнулся.

— Давай так. Ты иди в душ, а я соображу тебе что-нибудь поесть, ладно?

Я благодарно улыбнулась.

— Спасибо. Ты изумительный.

Я встала, направившись в гостевую комнату. Остальная часть квартиры Габриэля была безупречной, но я, к сожалению, трансформировала эту комнату. Всего за несколько дней я умудрилась погрузить её в то состояние хаоса, которое обычно окружало меня. Едва ли это можно назвать впечатляющим достижением, поскольку у меня изначально было не так уж много вещей. Почему-то вся моя одежда, и чистая, и грязная, валялась на кровати и полу вокруг. Россыпь магазинных пакетов усеивала комнату — последствия моего шопингового загула неделю назад и результат затянувшегося пребывания здесь. С дверной ручки свешивался лифчик — этот факт я даже не могла объяснить. Я чувствовала, что опрятный стиль Габриэля ещё пытается пробиться на поверхность, но шторм бедлама имени Кассандры Лидделл пересиливал всё. Завтра. Я наведу здесь порядок завтра.

Я направилась в ванную и включила душ на такой температуре, которая мне нравилась — достаточно горячо, чтобы моя кожа сделалась ярко-розовой. Когда пар заполнил комнату, я сняла платье и нижнее бельё. Встав под обжигающие струи воды, я упивалась ощущением того, как они бьют по моей обнажённой коже. Я нанесла на волосы шампунь с запахом яблока и принялась скрести тело, взбивая пену на краснеющей коже.

«Скарлетт, пусть с тобой всё будет в порядке, пожалуйста».

Когда моё тело уже не могло выносить жар, я выключила воду и вышла, завернувшись в чистое полотенце. Я подсушила волосы, отжимая воду. Когда я глянула на себя в зеркало, меня озарило. Конечно! Почему я до сих пор не подумала об этом? Я могла поискать Скарлетт через отражение. Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как отражение омывает мою кожу подобно холодной воде. Я попыталась найти Скарлетт, нащупать её присутствие, образ тёмно-рыжих волос.

Я ничего не нашла; на меня смотрело лишь собственное отражение, усталые глаза и розовые щёки. Полагаю, это неудивительно. Моя магия сработала бы только в том случае, если она находилась поблизости, и рядом имелось отражение.

Я вышла из заполнившейся паром ванной в спальню. Из кучи одежды на кровати я схватила чёрные джинсы-скинни, розовые трусики и полосатую футболку с воротником.

Мокрые волосы пропитывали влагой мою футболку, когда я присоединилась к Габриэлю на его уютной кухне. В воздухе пахло чесноком и луком. Мои глаза защипало — может, от лука, но скорее всего от заботы этого мужчины.

Я села за небольшим столом у окна, откуда открывался вид на улицу.

— Габриэль, ты слишком хорошо со мной обращаешься. Пахнет изумительно.

Он положил на мою тарелку спагетти, затем залил их сверху томатным соусом.

— Однажды ты будешь готовить еду для меня.

— Если ты какой-то мазохист, то мы можем организовать это в любой момент, когда захочешь.

Он поставил тарелку передо мной вместе с вилкой и ложкой. У меня выступили слюнки, и я взяла столовые приборы, принявшись накручивать пасту на вилку. Первая же проба подтвердила, что Габриэль — посланник небес: изрядное количество чеснока, совсем капелька чили и вкус спелых томатов. Я проглотила то, что было во рту, практически готовая признаться Габриэлю в любви. Вместо этого я сказала:

— Чёрт возьми. Ты офигительно хороший повар.

Габриэль улыбнулся, включая электрический чайник.

— Итак, я не спросила, как прошёл твой день, — сказала я, говоря совсем как жена. Я едва не добавила в конце «как дела, дорогой», но прикусила язык. Жена Габриэля умерла несколько лет назад, и я сомневалась, что это покажется ему забавным.

Он покачал головой.

— Я посетил четыре места теракта. Мы пытаемся найти улики, подтверждающие связь терактов с какой-то конкретной группировкой. Мэр хочет услышать имена.

— Ну, это может оказаться непростой задачей, учитывая, что виновники — фейри.

— Если честно, я понятия не имею, как с этим разбираться, — он бросил в две чашки по пакетику чая и залил их горячей водой. — Я никому не могу рассказать правду.

— Как по-твоему можно с этим справиться?

После убийства Рикса, который также был старшим инспектором полиции Лондонского Сити, Габриэля назначили временным старшим инспектором. Теперь Габриэль оказался в затруднительном положении. Он должен был поймать виновников, прекрасно понимая, что это невозможно.

— Я не знаю, — он подвинул мне кружку чая, затем тоже сел за стол. — Возможно, мне придётся поймать каких-нибудь фейри и «доказать», что это сделали они, надеясь, что они останутся замаскированными чарами. И я… эмм… надеялся, что ты сумеешь помочь с этим.

Я проглотила очередную порцию пасты.

— Конечно, я помогу, — я задавалась вопросом, не будет ли антифейри-подразделение ЦРУ заинтересовано в работе с Габриэлем, представителем лондонской полиции, который знал о существовании фейри. Как только найду Скарлетт, спрошу её об этом.

— Пока что, — сказал Габриэль, — полиции нужно сосредоточиться на том, чтобы общественность не поубивала друг друга.

— Удачи вам с этим, — пробормотала я.




***



Темнота окружала меня, и пространство под кроватью было достаточно высоким лишь для того, чтобы я лежала там на животе. Страх царапал своими когтями моё сердце. Я не была уверена, что изначально заставило меня спрятаться под кроватью, но нутром знала — в спальне моих родителей вот-вот случится нечто ужасное.

Я слышала, как моя мать плачет, умоляет, её слова звучали неразборчиво. Её страх волнами проходил сквозь стены, обостряя мои ощущения, придавая мне сил и в то же время ужасая. Мой отец орал, и его голос окрашивался гневом. Я никогда не слышала, чтобы он был настолько разъярённым, и от паники у меня перехватило дыхание. Каким-то образом мой собственный страх курсировал по венам как наркотик.

А потом резкий звук: крик моей матери.

— Хорас, не надо!

Затем звук, который я никогда не забуду. Люди не кричат, когда их лёгкие оказываются пронзёнными. Они давятся с булькающими и присвистывающими хрипами.

Я заскулила под кроватью. Я тоже не могла кричать. Или пошевелиться. Страх парализовал меня, мой разум пытался сообразить, что мой отец сделал с моей матерью. Я рыдала, закрыв глаза, дожидаясь, когда моя мама придёт ко мне, когда утешающие объятия окружат меня.

Этого так и не случилось.

Должно быть, прошёл час, когда я услышала тот хриплый голос, и лицо незнакомца появилось под кроватью.

— Тут девочка! — крикнул он назад, затем обратился ко мне: — Не бойся, выходи. Теперь тебе ничего не грозит.

Я выползла из-под кровати, дрожа, и поднялась на трясущихся ногах.

Он посмотрел на меня поверх оправы очков, и я постаралась сосредоточиться на его голубых глазах.

— Как тебя зовут?

— Кассандра, — пролепетала я. — Я всё слышала. Что случилось? Я не была уверена, что мне стоит выходить… Моя мама в порядке?

— Мы поговорим об этом через минутку. Кассандра, сколько тебе лет?

— Тринадцать.

— Ладно, Кассандра, мы сейчас выйдем, так что я хочу, чтобы ты взяла меня за руку… и я хочу, чтобы ты закрыла глаза, хорошо? Только до тех пор, пока мы не выйдем и не обсудим кое-что.

Из-за всего этого страха, горевшего в моём организме, мои органы чувств чрезмерно обострились, но я послушалась. Похоже, этот мужчина контролировал ситуацию, а мне сейчас нужно, чтобы кто-то был за главного.

Я закрыла глаза, позволяя ему вести меня. Но в коридоре возле моей комнаты странный металлический запах (возможно, медный) донёсся из-за двери в спальню моих родителей. Запах внушал страх, как старое воспоминание, всплывшее на поверхность. Нечто, что когда-то питало меня, наполняло восторгом…

Запах завладел мною, и мне нужно было узнать, что это такое. Я вырвалась из хватки копа и распахнула дверь в комнату родителей. Когда я это сделала, мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, на что я смотрю. Багровое пятно на полу, красное на простынях. Моя мать, её открытые, но отсутствующие глаза. Я готова была поклясться, что она смотрит на меня, винит меня. Это моя вина. Я не маленькая девочка; мне было тринадцать. Я должна была выползти из-под кровати и не дать моему отцу сделать это… И почему страх моей матери так влиял на меня? Со мной что-то не так.

Коп дёрнул меня прочь от комнаты, но когда я повернулась, рядом с копом появились две новые фигуры: Роан и Габриэль. Они втроём возвышались надо мной.

Роан повернулся к копу.

— Это она?

— Это она, — коп скривил губы от отвращения. — Даже не попыталась помочь.

— Трусиха, — сказал Габриэль.

— И извращённая к тому же, — мрачно добавил Роан. — Она лич ужаса. Готов поспорить, она наслаждалась страхом своей матери.

Я пыталась сказать, что не наслаждалась этим. Я хотела закричать, что я сожалею, но звук, который сорвался с моих губ, не был ни словами, ни криком. Это тот ужасный звук, который я никогда не забуду.

Булькающий хрип с присвистом.

Я резко села на кровати, стискивая одеяла, и слёзы катились по моему лицу. Когда глаза привыкли к темноте, я осознала, что нахожусь в гостевой комнате Габриэля. Простыни вокруг меня скомкались, и я сшибла подушку на пол. Облизнув губы, я почувствовала горький привкус.

Дверь распахнулась, и ворвался Габриэль с пистолетом в руке, одетый лишь в боксёры и белую футболку.

Он быстро осмотрел комнату.

— Ты в порядке? Я слышал твой крик.

— Да, прости, — мой голос напоминал карканье. — Просто кошмар приснился.

Опустив оружие, он хмуро посмотрел на меня, затем быстро отвернулся. Я была одета лишь в откровенную маечку, а нижняя часть моего тела оставалась обнажённой, если не считать трусиков. Я натянула на себя одеяло.

Как только я прикрылась, он сказал:

— Ты вся дрожишь.