Афанасьева, стой!

Вице-президент равнодушно пожал плечами.

– Всё-таки это мой сотрудник. И в какой-то мере я несу за него ответственность. Да и не то чтобы безвозмездно. Вычту из годовой премии.

После того как выяснилось, что Зоя непричастна к нападениям, перед оперативниками встала дилемма: вернуться в отдел ни с чем или вызывать в кабинет к вице-президенту каждого сотрудника конторы.

С последним категорически не согласился господин Копытин, сославшись на то, что его сил на психическую и энергетическую дестабилизацию всех работников попросту не хватит. А хватит его удар. Прямо на рабочем месте. Захар Матвеевич нашёл довод разумным. Видимо, пустопорожний трёп выматывал начальство офиса не меньше, чем рядовых сотрудников.

И тут Семёнова посетила гениальная идея пригласить мою подругу. Вдруг да удастся что-нибудь выведать. В тот момент он, конечно, даже не предполагал, что Катя вовсе не та, за кого себя выдаёт.

Копытин согласился повоздействовать ещё на одного человека. Тем более что с Катериной он был знаком, и даже больше, она будила в нём мужские инстинкты.

Начал он издалека. Насосавшаяся досыта моей энергии подруга была весела и общительна. Первые десять минут. На пятнадцатой минуте разговора ни о чём Копытин усилил давление. В результате Катя решила подпитаться от него. Видимо, он так её вымотал, что она утратила осторожность. Или не была приучена контролировать свои потребности. Скорее второе.

Вот тут её и накрыл Захар Матвеевич. Не без помощи вице-президента.

Дальнейшие события развивались с бешеной скоростью. Лишённая возможности свободно получать пищу, Катя в долю секунды утратила человеческий облик. Выглядела и вела себя так, словно в неё демон вселился. Пятеро сильных мужчин с огромным трудом скрутили её.

– Ну а после того как мы замотали эту бестию в жалюзи, Захар Матвеевич её вырубил, – закончил рассказ Семёнов.

– И что, вы её прямо так по коридорам волокли? И никто не удивился?

– Отвод глаз, Арина, – пояснил ведун. – На это у меня ещё оставались силы.

– Захар Матвеевич, объясните, кто она? Просто человек без души, как говорил домовой? Разве такое бывает?

Ведун горько усмехнулся.

– И не такое бывает, Арина. Поработаете с нами, ещё не то увидите. Ваша подруга умерла около года назад. Конкретную дату установить невозможно, слишком много времени прошло. Эксперты смогут определить приблизительно месяц смерти, но и это не точно. От ауры почти ничего не осталось.

Я хлопала глазами, открывала и закрывала рот. Катя не была похожа на зомби. Весёлая, деятельная, активная. Она казалась даже более живой, чем я.

– Но как тогда она, как бы поточнее выразиться… функционировала?

– В её тело подселены астральные сущности. Я пока насчитал четыре. Но это приблизительная цифра. Думаю, их там гораздо больше. Наберусь сил, приду в себя и начну с ними разбираться. Она пробудет здесь сутки как минимум. Так что времени хватит.

– Я ничего не замечала, – покачала я головой. – Никаких изменений. Как такое может быть?

– Полагаю, мы имеем дело с опытными, хорошо организованными подселенцами. И, вероятнее всего, где-то неподалёку бродит кукловод, который это затеял. Устроил своим дружкам гастроли в тварный мир. Боюсь, случай с вашей подругой не единственный.

Пока мы беседовали, в комнату вернулся Ринат. Протянул ведуну какие-то распечатки.

Начальник пробежал по ним глазами.

– Замужем, детей нет. Родители умерли десять месяцев назад. Что и понятно, на них пришёлся первый удар.

– Но она ничего об этом не говорила!

Уж про такое горе в жизни подруги я должна была знать.

– А чему вы удивляетесь, Арина? Подселённым тварям они никто. Так, удобная кормушка под боком. Что там с мужем, интересно?

– Нормально всё. Каждый день её с работы забирает.

Действительно, за Катей каждый день приезжал муж. Я ещё по-доброму завидовала ей.

– Вы с ним знакомы?

– Так, видела несколько раз. Сначала на свадьбе. Потом они подвозили меня иногда до метро. Здоровались, перекидывались парой дежурных фраз. Мне он, честно говоря, был не особо интересен. Да и Катя не тянула его в нашу компанию. Зачем ему слушать женскую болтовню.

– Резонно. А как его зовут, знаете, надеюсь?

– Естественно. Рома.

– Смолин Роман. А по батюшке как?

– Не Смолин. Катя не стала менять фамилию. Не захотела возиться с документами. Фамилию не помню. Отчество тоже. Но, думаю, в паспортном столе можно выяснить. Если он у неё прописан, конечно. Он у Кати живёт. В загсе точно должны быть сведения о нём.

– Выясним, обязательно выясним. Ринат, отправь-ка запросы. И ещё, пошли дежурную группу на квартиру к Смолиной. Может, удастся застать супруга. А после иди домой. Вы тоже, коллеги, отправляйтесь-ка по домам. Всем нужно отдохнуть. Прийти в себя. Денёк тяжёлый выдался.

Мы поднялись. Семёнов надел рваную куртку, взял меня за руку и повёл домой. Отдыхать.

Я на автомате перебирала ногами, следуя за парнем, как телёнок на верёвочке. В голове всё перемешалось. Как так вышло, что я не заметила перемен в своей единственной подруге? Не увидела, что в какой-то момент это стала уже не Катя, а сброд астральных подселенцев.


Единственные перемены в поведении, которые мне вспомнились, были связаны с тем, что после свадьбы Катя вдруг как-то резко перестала жаловаться на жизнь. Не то чтобы она раньше сильно ныла, но в её жизни случались мелкие неурядицы, которыми она делилась со мной. После ее свадьбы ныла в основном я, хотя, по идее, должно было быть наоборот. Всё-таки любовь любовью, а совместный быт неслабо вытрёпывает нервы. Но не в её случае. Она всегда внимательно слушала меня, сочувствовала, давала советы. Идеальный друг, что тут скажешь. То, что в процессе таких вот регулярных посиделок Катя питалась моей энергией, стало понятно только сейчас.

В памяти всплыл момент последней Катиной подпитки от меня, когда я застала Семёнова с Ларочкой. Наверное, сейчас не стоило выяснять отношения, но мне почему-то очень захотелось докопаться до истины. Возможно, это желание было вызвано острой необходимостью перенести фокус внимания на другую ситуацию, в которой можно не оправдываться перед совестью, а обвинять самой. Обвинять всегда легче.

– Лёша, почему ты не отвечал на мои звонки? – спросила я, когда мы подошли к автомобилю.

Семёнов нахмурился. Дёрнул плечом.

– Извини, Ариша, я думал, ты захотела поистерить. Ждал, когда перебесишься. Решил, что лучше нам обсудить всё дома, не при посторонних.

– Ага. Понятно.

– Ариш, я же извинился! Ну сколько можно изводить меня беспочвенной ревностью?

– Ах беспочвенной! Знаешь что, Семёнов, поезжай без меня, – захлопнула я дверцу машины, которую открыла до этого. – Я, пожалуй, пройдусь. Подумаю над своим поведением. Над беспочвенной ревностью. Поговорим дома, не при посторонних.

Развернулась и пошла по улице. Было ещё светло. Все невероятные происшествия этого дня умудрились уложиться часов в пять, не больше. Так что можно спокойно погулять по городу, никуда особо не торопясь.

Мне действительно следовало всё обдумать. Я любила Семёнова, что тут скрывать. И даже больше. Я к нему привыкла. Его коварный план сработал. Теперь мне трудно было представить жизнь без него. Но меня пугали две вещи. Первая – что он будет волочиться за каждой красивой юбкой. А он будет. Сегодняшний день показал, чего стоят все его заверения в абсолютной верности. Вторая – это его работа. То есть наша общая работа, выполняя которую, он лезет под пули в прямом и переносном смысле. Причем лезет с тем же энтузиазмом и увлечением, с каким незнакомый опер пересказывал подробности операции. И рано или поздно он эту пулю словит. И как я тогда буду жить без него?

Может, имеет смысл закончить всё сейчас, пока мы ещё не зашли слишком далеко в наших нелёгких отношениях?

Я могла бы сказать, что, как в сонете Шекспира, решила примерно следующее:

Оставь меня, но не в последний миг,

Когда от мелких бед я ослабею.

Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,

Что это горе всех невзгод больнее.

Хотя по здравом размышлении выглядело моё поведение, как «уйти без шапки в ночь холодную».

– Знаешь, Арина, я же чувствую все твои незамысловатые эмоции, – я вздрогнула и обернулась. Семёнов брёл позади. – И ревность твою, и страх. И отчаяние это беспросветное. Не надо, Ариш. Давай не будем всё усложнять.

– Давай, – тяжело вздохнула я и приготовилась к самому страшному.

– Афанасьева, стой! – рыкнул Семёнов. – Я догадываюсь, что ты сейчас собираешься мне сказать. Поэтому прошу, сначала хорошо подумай! Обратного пути не будет!

– Да, – согласилась я. – Обратной дороги нет.

– Афанасьева! – взвыл парень. – Я в твоей конторе на задании, ты не забыла? И моё задание – Копытин. Не у него же мне отчёты запрашивать. Кто, кроме его секретаря, может знать, чем он занимается в течение дня? Кто ему звонит? Кому он встречи назначает? Да, я с ней флиртую, врать не буду. Но эта дружба, в кавычках, нужна для того, чтобы собирать информацию, и не более.

– Ага, конечно! Может, и со мной ты тоже в кавычках спишь? Может, это тоже необходимо для дела?

– Афанасьева! Ну что за бред ты несёшь! Ты себя слышишь вообще?

Себя-то я слышала. Но совершенно не слышала того, что нам кричал мужик в полицейской форме. Он ещё и руками зачем-то махал. Странный какой-то! О! Да их тут несколько. И все что-то кричат нам. И снова машут. Помахать им в ответ? Не стоит, наверное. Они агрессивные какие-то. В Москве вообще очень много агрессивных людей. Вот, например, эти двое, что бегут в нашу сторону. Рожи явно бандитские. И очень агрессивные.

Я ускорила шаг, чтобы побыстрее миновать странный переулок.

– Афанасьева, стой!

Меня дёрнули в сторону, затем раздались хлопки. Семёнов схватил меня, сжал в своих руках, а потом начал оседать на землю, увлекая за собой.

Мы лежали на холодном асфальте. Точнее, Семёнов на асфальте, а я на Семёнове. Он крепко стискивал меня, не давая подняться. Затем хватка ослабела, он расцепил руки.

– Ариш, лежи спокойно и не дергайся, – тихо произнёс парень.

Я чуть приподняла голову, вгляделась в его лицо. Он был белый. Как бумага. Губы болезненно кривились. Я испуганно скатилась с него.

– Лежи, кому сказал! – прошипел он.

Прошлась взглядом по его телу. Вроде цел. Но что там увидишь под этой курткой! С ним точно что-то не так. Сунула руку ему за пазуху. Провела по груди. Всё в порядке. Что с тобой, Семёнов? Почему ты покрылся испариной? И колотит тебя так почему? Опустила руку ближе к спине. Ткань намокла. Пропиталась чем-то и отсырела. Вытащила руку и вскрикнула.

– Лёшенька, миленький, только не умирай! Не умирай, пожалуйста!

– Не дождёшься! – сквозь сжатые зубы.

Семёнова знобило. Я, не вставая с асфальта, кое-как стянула с себя пальто. Трясущимися руками накрыла парня.

– Вы тут как? – над нами возвышался полицейский. – Все живы?

– Нет! – я вскочила и показала рукой на бледного неподвижного Семёнова. – Он ранен! Он умирает! Помогите, пожалуйста. Сделайте что-нибудь!