Адмирал южных морей

— Прошу прощения, если отвлекаю вас от крайне важных занятий, но умоляю хоть немного задержаться. Я непременно должен рассказать вам о своих злоключениях и узнать от вас последние новости. Хоть корабль наш в беде, но команда героическими усилиями спасла часть бочонков с великолепным вином, и с моей стороны будет верхом неучтивости вас не угостить. Ну так я смею надеяться на вашу задержку? Хотя бы для двух-трех бокалов?

— На такое и круглый дурак согласится, — выпалил попугай, вертя головой во все стороны.

Вероятно, вел подсчеты бочонков.

Через минуту я восседал на одном из этих самых бочонков, наблюдая, как на импровизированном столике из товарищей моего «стула» и нескольких досок Глонарис разливает вино по темно-красным бокалам. При этом слушал Саеда:

— Признаться, мы вас заметили уже давно. Дозорные донесли, что какие-то люди появились возле лагеря и затем поспешно удалились, чтобы вскоре вернуться с куда большими силами. Меня, признаться, это несколько насторожило. Вы же сами знаете — места здесь неспокойные. Ходят слухи, что не далее как зимой несколько кораблей демов сюда приходили, и мы заподозрили, что это темные подбираются и вот-вот начнется бой. Людей под моей командой немного, и я уж было собрался умереть достойно, не посрамив памяти предков и особенно деда моего — Далдея Саедара Макуратара аб Веллиса из рода Картарисов, который в свое время, попав в подобную ситуацию, поступил не менее достойно и героически. Но тут у вас, сэр Дан, заметили Зеленого и поняли, что к демам вы никакого отношения не имеете. Птица стражей если у них и окажется, то лишь запертой в клетке, а не свободно летающей с плеча на плечо. После этого мне пришлось временно забыть о героической смерти и с нетерпением дожидаться, когда же вы удосужитесь нас навестить.



Приблизительно на третьей минуте знакомства я начал подозревать, что Саед является маньяком, а на пятой подозрение переросло в уверенность. Причем мания у него была не совсем обычной. Он не питал слабости к потрошению девушек колюще-режущими предметами, ни о каких сексуальных отклонениях тоже не могло быть и речи. Все куда хуже — этот матиец больше всего на свете мечтал погибнуть, причем непременно достойно. В его понимании это означало с разбега влететь в превосходящую по численности толпу врагов, врезать им пару раз, затем схлопотать по голове и рухнуть замертво. Причем непременно при зрителях, которые обязаны во всех деталях запомнить картину, чтобы донести ее до безутешных родных. На острове потом сложат песню о подвиге, возможно даже не одну, и будут вспоминать об идиоте-суициднике, потягивая вино у каминов.

История Саеда была проста и коротка. Его корабль плыл-плыл, затем заметили галеру демов, гнались-гнались, шторм налетел, потом удар о камни и героическая высадка на переполненный опасностями берег. Но этот рассказ он растянул надолго, допуская множество лишних слов и часто отвлекаясь. К тому же в какое бы русло ни сворачивал наш разговор, тема героической смерти поднималась с назойливой регулярностью.

— Из-за этих трусов, не принявших честного боя, нам пришлось сильно отклониться от правильного курса, опасно приблизившись к берегу. Здесь чрезвычайно мало удобных бухт и заливов, а вот коварнейших подводных скал встречается более чем достаточно. Когда днище первый раз ударило о камень, а из трюма послышались душераздирающие крики, я лишь об одном жалел: неужели приму смерть от морской воды, а не в бою, с мечом в руках, как и подобает достойному воину из рода славных Картарисов. Кстати, не сочтите за дерзость, но было бы весьма любопытно узнать: откуда у вас этот меч? По рукояти очевидно, что он сработан мастерами моего народа, а на сторону они их ни за что не продадут. Да и к чему тем, кто не знаком с нашей школой фехтования, такое оружие? Уж простите, но требуется утонченность истинного матийца, чтобы такой клинок разил, а не досаду у владельца вызывал. Только наши мастера на это способны. Никоим образом не ставлю под сомнение ваше фехтовальное искусство, но бьюсь об заклад, что вы далеко не все знаете про нашу сталь.

— Этот меч я взял из оружейной коллекции покойного сэра Флориса.

— Вот как? А он откуда его взял?

Я повернулся к Туку:

— Слышишь, что сэр Саед спрашивает?

— Ну, слышу, — ответил горбун, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— Так отвечай. Я ведь понятия не имею, как у сэра Флориса этот меч оказался.

— Галеру демов на абордаж взяли, а те, видать, перед этим матийцев за ребра пощипали. При дележе добычи сэру Флорису досталось несколько таких мечей.

— Давно это было? — уточнил Саед.

— Точно не припомню. Где-то за два года до нашествия на Бакай.

— Позволите высказать предположение, что ваш сэр Флорис являлся жителем этого острова?

— Ну да, так оно и было. Как и я, и многие из нас.

Саед чуть скривился, из чего я сделал вывод, что матийцы бакайцев не слишком жалуют. Взаимное это у них, если вспомнить первую реакцию Тука.

— Ну что ж… давайте глотком достойного вина почтим память моих павших земляков. Они, вне всякого сомнения, сумели найти героическую смерть на поле брани. Очень надеюсь, что у меня в свое время это тоже получится.

— Вы случайно не в Межгорье плыли? — спросил я.

— Нет. В эти воды мы не заходим. Наши корабли простор любят, а у вас чересчур много опасных островов и скал. Мы были вынуждены здесь оказаться из-за неудачной погони за трусливыми тварями.

— Я посылал письмо к правителю вашего острова. Не знаете, получил он его?

— Не слышал о таком. А с кем письмо передавали?

— Да мои люди через купца какого-то, не помню, как его звать. Но вроде говорил, что торговать к вам ходит, и с виду честный был.

— Прошу меня простить, сэр Дан, но невозможно вообразить честного купца. К какому ни приглядись, обязательно скрытая или явная гнильца обнаружится. Вот вы можете себе представить купца, который рискнет жизнью или даже пойдет на подвиг, если речь не будет идти о великой прибыли или хотя бы спасении личного богатства? Деньги — это грязь, а тот, кто живет грязью, чести не имеет. Не сочтите за пустое любопытство, но о чем шла речь в вашем послании? Возможно, я чем-то сумею помочь? Хотя, признаюсь, возможности у меня сейчас не слишком велики. — Саед красноречивым жестом обвел берег. — Если это тайна, тогда, конечно, ничего не говорите.

— Да какая там тайна… Межгорье большое, а сил у меня мало. Слышал, что у вас флот приличный, воинов достаточно. Думал наладить взаимопомощь. Ваши корабли могли бы заходить на стоянку в мой защищенный порт, который я на реке сейчас сооружаю. Командам отдых, пополнение припасов, воды. А мне удобно, когда возле моего побережья хоть иногда появляются союзники. А то ведь, кроме галер демов, никого почти не бывает. Они здесь чувствуют себя хозяевами, а так быть не должно.

— Это вы верно подметили! Давайте пригубим вино за то, чтобы демы лишь в раскаленном аду были хозяевами, как и полагается.

— Мы не девки, чтобы пригубливать, мы просто пьем, — заметил попугай, алчно заглядывая в мой бокал.

— Раз даже птица предлагает выпить, так выпьем. Заодно давайте за героическую смерть для героев, которые когда-нибудь неизбежно загонят темных в их раскаленный ад! И чтобы в рядах этих героев и для нас место нашлось!

От таких тостов мурашки по коже побежали, но пришлось поддержать — куда денешься. Первый раз в жизни выпил за смерть, к тому же свою. Обычно это за жизнь и здоровье делают, но Саеду подобные вещи неинтересны.

Вино неплохое — хоть и не люблю этого дела, но даже мне понятно. Оставив в бокале глоток для захлебывающегося слюной попугая, ненавязчиво интересуюсь наболевшим:

— Если не секрет, велик ли флот матийский?

Саед хотел было что-то сказать, но осекся, обернулся в сторону моря, прищурился, будто пытаясь рассмотреть в глубоких сумерках силуэт разбитого галиота, и наконец, с печалью произнес:

— Один. Теперь один.


— Не понял?

— Сэр страж, один полноценный боевой галиот остался в матийском флоте. Мелочь не считаю — ведь для дальних походов она непригодна.

Тук, подавившись вином, закашлялся, с трудом выдавив:

— Как один! Была же целая туча! Десять или двадцать… Не меньше! Куда остальные дели?!

— Один вы видите перед собой. — Саед указал в сторону моря. — А в конце осени случился кровопролитный великий бой в проливах, где смертью героев полегло немало наших достойных соотечественников. Корабли пошли домой поврежденными, с ослабленными командами. И тут сам ад наслал свирепый шторм, в коем сгинуло от воды немало тех, кто так и не успел достойно погибнуть. Меня миновала чаша сия, и еще три капитана достигли родных берегов. Но два галиота были в столь плачевном состоянии, что легче другие сделать, чем их восстановить. Хотя за ремонт все же взялись. Но когда они вновь окажутся на воде, ничего сказать не могу. Так что, сэр Дан, наш флот сейчас состоит из одного корабля и двух калек на берегу. Что-то не так?!

Видимо, на лице моем отобразились отголоски множества негативных чувств, бушевавших в душе. Нет, один корабль — это, конечно, лучше, чем вообще ни одного, но я, в судорожных метаниях подыскивая союзников, рассчитывал на нечто куда большее. Чем мне могут помочь матийцы, если у них всего один корабль, да и тот убогое корыто, неспособное догнать галеру демов и практически неуправляемое при серьезном волнении? Да темные даже ради опустошенного Межгорья эскадру собрали, что говорить о большем?

Нет, силы матийцев просто мизерны. Даже у меня сейчас возможностей больше. Похоже, их многовековая война в сочетании с тягой к героическому суициду довела их до полной несостоятельности. А я ведь так на них надеялся…

Высказывать это Саеду, конечно, не стоило, потому увел разговор в сторону:

— Просто мы не одни — со мной здесь еще несколько бойцов, и они, наверное, волнуются, вот и беспокоюсь за них.

— Так давайте я пошлю к ним гонца, чтобы не беспокоились.

— Лучше пусть Люк пойдет. Места тут опасные, гонца вашего они не знают. Мало ли что могут подумать.

— Так и поступим — вы здесь господин и вам решать. Хотя в моем лагере просто уважаемый гость, что меня очень печалит. Простите еще раз за крайне скромный прием, вызванный неприятнейшими обстоятельствами.

— Пустое, — отмахнулся я. — Вы лучше скажите: что дальше делать собираетесь?

Саеда, похоже, вопрос загнал в тупик. Он некоторое время молчал, затем с горечью произнес:

— Мне было приказано пройти через море напрямик по северо-восточной линии. Темные, зная, что у нас мало кораблей, вконец распоясались, ходят по здешним водам, совершенно не опасаясь нападений. Появление возле их берегов нашего красавца стало бы великим сюрпризом, причем неприятным. Там мы должны были взять на абордаж первое попавшееся судно, коих с грузами много ходит, после чего вернуться тем же путем. Если бы этого не получилось ввиду нападения значительных сил врага, мы бы погибли, не посрамив чести предков. И в том и другом случае демы должны были уяснить, что море им не принадлежит. Пусть знают, что божье правосудие наполняет ветром паруса несущих смерть кораблей матийского флота — самой грозной силы этого мира. Но встреча с этой трижды проклятой галерой спутала все планы. В недобрый час мы начали погоню, а чем она закончилась, вы сами видите. Корабль разбит, мы оказались на пустынном берегу, к которому мои соотечественники никогда не приближаются. Да и вообще мало кто рискует здесь появляться. Не считая, конечно, темных. Боюсь, приказ теперь не получится выполнить, а это огромный ущерб для моей чести. С каким бы удовольствием я смыл позор кровью, достойно погибнув на поле брани от рук целой армии врагов. Но — увы… Даже не знаю, как теперь следует поступить… У меня самая лучшая команда этого мира, но нет судна…

Тук что-то пробурчал под нос. Я с трудом расслышал несколько слов, из которых понял, что хвалимую команду тот сравнивает с продуктами жизнедеятельности коренных обитателей свинарника. Саед или не расслышал, или сделал вид, что не расслышал, но продолжил как ни в чем не бывало:

— Разве что попытаться добраться до Ортара и там послать весть через купцов или корабль зафрахтовать, чтобы вернуться на родину самостоятельно. Но дело это долгое и рискованное. Ортарцы к нам не слишком хорошо относятся.

— Почему?

— Давняя склока из-за пары никому не нужных островов. Мой народ ими владеет по праву, даже два замка там выстроил и гавань, защищенную рукотворным молом. Вот Кенгудам и захотелось без труда получить лакомый кусочек, в который вложен чужой труд. Аппетит мы у них отбили, но осадок остался, хоть мы их больше не трогаем, а они не лезут. Уж простите за неутонченную речь, но после всего случившегося нелегко подбирать благозвучные слова. Я имею лучшую в мире команду, но без корабля не могу выполнить самого простого приказа. Даже самой героической смертью трудно смыть подобное… А ведь у меня была чудная идея. Раз уж цель — поход к южным берегам, то почему бы не размять ноги на суше? Вы только представьте, что может натворить такая славная команда, если высадится, допустим, на Железном Мысе!

Я понятия не имел, что такое Железный Мыс, но, судя по всему, место известное, потому, скрывая свое невежество, кивнул с максимально умным видом.

А Саед тем временем немного раскрыл тему:

— Скопище мастерских, в которых день и ночь куется оружие и доспехи для темного войска. Лучшие работники, насильно собранные со всего мира, диковинные печи, в которых, по слухам, за час можно выплавить столько отличного железа, что хватит на целый отряд латников. И при этом нет серьезной охраны. Зачем она там, если никто давно уже не угрожает этому побережью. Одним лихим наскоком можно нанести грандиозные убытки тварям: разрушить все мастерские и перебить работников. Им долго придется восстанавливать все и среди пленников искать замену.

Вот тут я ощутил примерно то, что ощущает рыбак, долгое время вглядывающийся в поплавок и внезапно замечающий, как тот едва заметно вздрагивает. Что-то в словах Саеда очень интересное проглядывает… И вдруг, как это часто бывает с думающими людьми, в одну стройную систему сложилась информация, полученная от матийца и пленных демов, крохи из рассказов бакайцев и собственные размышления, навеянные трудностями моего нынешнего положения. В голове почти мгновенно наметился до крайности авантюрный, рискованный замысел. Скажем откровенно: почти безумный или даже без «почти».

Впрочем, практически все мои нынешние замыслы таковы. Все от недостатка средств и времени на более взвешенные идеи.

— Кстати, я все о себе да о себе, а вот вы молчите. Как здесь дела обстоят? Правда ли, что зимой случилось нашествие демов? Так поведайте о былых трудностях, потому как мы ничего о происходящем в Межгорье не знаем с тех самых пор, как Кенгуд приказал вычистить долину от жителей и нежити. Удачно хоть вычистил?

— Еще как… Его солдаты вырезали практически всех, и теперь я правитель земли без населения.

— Совсем без населения?!

— Ну… не так чтобы уж и совсем. На данный момент у меня около трех тысяч подданных, но это примерно в сорок раз меньше того, что было до прихода ортарцев. Мы более-менее восстановили Мальрок и несколько мелких замков, кое-как укрепились в центре долины, но сами понимаете, что с такими силами почти не контролируем остальной территории. Пытаемся как-то это поправить, но вы тоже должны понимать — народ не рвется сюда переезжать.

— Погань донимает?

— Как ни странно, о ней почти не слышно. На юге долины полно рейдеров, но они заняты поисками кирта и нас практически не трогают. Мы в свою очередь тоже к ним не лезем, все из-за той же нехватки сил. Было два случая одержимости в деревушке, что севернее Мальрока. Там собрались отщепенцы со всей долины, меня господином они не признают. По сути кучка стариков и смешных дураков. Безобидные, но приглядывать за ними приходится после случившегося.

— Наверняка из-за темных обрядов одержимость произошла.

— Наш епископ говорит так же.

— У вас даже свой епископ имеется?! Вот уж не думал, что у Межгорья столь высокий статус.

— Иридианский епископ.

— Еретик?! И вы его называете своим епископом?!

— Вы уж простите, но другого епископа не имеется. И даже священника от официальной церкви нет. Так что он у нас за главного.

— Это вы меня простите — из-за неуемного любопытства постоянно вас перебиваю, что крайне неучтиво. Ну расскажите же, пожалуйста, все, что случилось с вами здесь. Обещаю — буду молчать. По крайней мере, постараюсь.

— Ну а я буду краток. После указа королевы прибыл сюда с отрядом, состоящим из ссыльных еретиков-иридиан и бакайцев, по сути таких же ссыльных. Здесь мы кое-как собрали уцелевшее население, начали налаживать порядок. Зимой к нам пожаловали демы — три оты на шести галерах. Нам пришлось очень туго, но кое-как справились. Продолжаем налаживать хозяйство, иногда посылаем торговые караваны на границу Ортара, ведем дела через тамошних купцов. При этом народ сюда заманиваем, а некоторых и просто покупаем: холопов, например, и девиц, которыми часто торгуют. Но успехи невелики. Мало нас… очень мало…