72 процента

Я попытался вспомнить, что именно делает вчерашнее приложение, которое вызвало сбой и не смог. Я установил тестовый доступ и не запустил его, отвлекшись на Твиттер. Потом я пошел домой, по дороге купил пельменей, сметаны, дома сварил их, на удивление пельмени оказались вкусными, потом завалился смотреть «Игру престолов». Я чувствовал себя настолько уставшим, что сил хватило только упасть на диван и включить фильм. В итоге руки до приложения так и не дошли.

Я даже забыл поставить телефон на ночную зарядку, голова кипела от ожидаемых впечатлений предстоящего отпуска, я давно мечтал съездить в Париж и, кажется, в этот раз у меня могло получится. По крайней мере, виза и билеты на завтрашний поезд лежали в рюкзаке. И мысленно я был уже там, где-то на Елисейских полях, в тени Эйфелевой башни. Причем, не один, а с любимой девушкой.

Если бы я знал, чем все обернется, я бы прямо сейчас вскочил, полетел на вокзал и сидел, притаившись, в зале ожидания еще сутки. Но соломку никто не подстелил, хотя Аннушка уже пролила масло.

Я решил посмотреть на приложение после кофе. Терпкий кисловатый аромат щекотал ноздри, я сделал большой глоток и неожиданно чуть не подавился. Закашлялся, кофе мелкими каплями забрызгало стол и светлые брюки. Я чертыхнулся, а в горле стало першить еще сильнее. Кашель не унимался.

Что за фигня, – подумал я. – Не в то горло, что ли, попало?

С трудом унимая кашель, я подошел к раковине, умылся холодной водой. Кофе не пошло.

Потом снова зазвонил телефон.

Я неожиданно с трудом прошаркал в комнату, легкие болели и вообще болело все. Удивительно. Хотя что тут удивительного, с такой сидячей работой, – подумал я.

В прошлом месяце у меня случился, только не смейтесь, геморрой и я, снедаемый стыдом и болью поперся ползком в аптеку. Кому скажешь, не поверят. Хотя теперь я подозревал, что у половины нашей фирмы геморрой. Если не у всех. Кроме Ската. Тот на своих ходулях просто летал, чего не скажешь о других работниках.

Я поднял трубку и узнал голос Ската.

– Чувак, посмотри в зеркало, – прохрипел он и бросил трубку.

Не успел я опомниться, как трубка снова зазвенела. На этот раз звонила Юля, моя девушка и почти невеста. Мы встречались уже года полтора и дело шло к свадьбе. Никто из нас особо не торопился, однако впереди нас ждал Париж и именно там я хотел сделать ей предложение. А что, романтично же. Средства позволяют, возраст подошел. Пора бы и семью завести.

– Паша, ты дома? Хотела забежать насчет завтра все решить. Ты заедешь или прямо там увидимся, на вокзале?

Юля жила за городом, в паре километров от Минска, в частном доме. Ее отец занимался разведением рыбы и неплохо зарабатывал. По минским меркам, конечно. Рыба, что ни говори, уже не тот бизнес, где делались миллионы.

Наша первая всепоглощающая страсть уже прошла, настал период ровных, но очень теплых отношений, уже не подростковых, наполненных слезами, стенаниями и ревностью, а взрослых, уверенных, заботливых, но еще не погрязших в быту и проблемах. Я любил ее, а она меня. Лучше не придумаешь.

– Привет! – сказал я и снова начал кашлять.

Левой рукой отсоединил зарядное и прижимая щекой телефон к плечу, направился в ванную комнату, где находилось единственное зеркало. Где-то я вычитал, что зеркала поглощают энергию, поэтому и не держал их дома. Суеверия да и только! Я и сам знаю, что зеркало – это всего лишь подложка и отражающий слой, ничего и никуда там поглощаться не может в принципе. Однако…

Бывает же так, что разговариваешь с неприятным человеком, а потом как избитый себя чувствуешь. Буквально пошевелиться не можешь и говоришь: «Во гад, высосал всю энергию». Причем ваш разговор может продлиться всего пару минут. А бывает, как например, с Юлей. Когда мы познакомились, в первый вечер мы проговорили шесть или восемь часов подряд. И, кажется, у меня выросли крылья и я мог пробежать еще целый марафон после наших ночных посиделок.

А вы говорите, зеркало. Физически, может и не высосет. А вот ментально, еще вопрос. Это же не та энергия, что по проводам течет, тут нечто иное.

Я, кажется, откашлялся, закружилась голова. Обхватив свободной рукой дверной косяк, чтобы не упасть, я наклонился вперед, чтобы увидеть себя в зеркале.

Знаете что? У меня ведь длинные волосы, я не говорил? Типа как у металлиста, как у Джеймса Хэтфилда из группы «Metallica». Это сейчас он постригся. Да, я люблю Металлику, их последний альбом «Hardwired… To Self-Destruct» тоже вполне ничего, хотя откровенно говоря, бывали времена и лучше.

В полумраке ванной комнаты я сразу ничего и не заметил. Отыскивая себя в зеркале, я подумал, что надо было включить свет, но тут взгляд упал на светлое пятно, оно как ниспадающий нимб шевелилось в том месте, где должна была чернеть моя волосатая голова.

– Щ…щас, погоди, – сказал я в трубку и одним рывком подскочил к зеркалу.

Из темноты на меня смотрел седой старик со впалыми щеками и натянутой на лбу кожей.

Помню, я успел подумать: «Что за херня, мать его! Что происходит», прежде чем, поскользнувшись на кафельном полу, грохнулся на него со всего размаха.

Ударившись головой об унитаз, я потерял сознание. Телефон вылетел из моих рук, срикошетил о дверь, ударился торцом об пол. Стекло треснуло пополам, но экран не погас. Он так и остался гореть. Аккумулятор показывал 72%.

В повисшей тишине из трубки доносился Юлин голос:

– Паша! Что там такое? У тебя все нормально?! Что это за шум? Ответь! Але!


Но у меня не все было нормально. И я не отвечал.





3




72 – максимальное число сфер, касающихся одной сферы в плотной упаковке в 6-мерном пространстве.

Ската похоронили тихо. Его родственникам выплатили приличную сумму и они обязались молчать. Мне повезло больше. Я не отвечал, когда позвонила Юля и она, почувствовав неладное, примчалась через пятнадцать минут, благо я сделал ей ключи от квартиры.

На полу в ванной комнате она нашла седого старика, немного напоминающего ее жениха и рядом с ним включенный телефон с разбитым экраном. Из экрана вытекала кровь, впрочем, скорее всего, это была моя кровь. Чья же еще?

Можно было подумать, что телефон забирает мою энергию, при этом экономит свою. Он как пиявка присосался ко мне и всю ночь и весь день исподволь подзаряжался. У меня разболелись руки и ноги, ломило поясницу, я кашлял как чахоточный – но все это бывает, когда схватишь простуду, например. Поэтому я не обращал внимания. В конце концов я вообще перестал соображать, как-будто кто-то резко снизил мой IQ. Я списал все на накопившуюся перед отпуском усталость, которой резко дали выход. Как воздух со свистом вылетел из проколотого шарика, так и я сдулся в секунду.

Скат остался работать на ночь, никто не поинтересовался, что он там делает и чем занят. Он не любил, когда его отвлекают. Утром уборщица нашла его мумию за компом. В наушниках бешеным ритмом взрывался Ranmstein:

Eins, zwei, drei, vier, fünf, sechs, sieben, acht, neun, aus

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, все (кончено).

Рядом с ним, на столе, лежал телефон. На экране застыл заряд 72%.

Скорее всего, он не смог встать из-за стола. Позвонить кому-то. Попросить помощи. Или ужас парализовал его, сковал волю, забрал силы, здоровье, энергию. Разве такое возможно? Откуда я знаю. Судмедэксперт сказал, что это был сердечный приступ. А чего он так постарел, кто его знает.

Я постепенно выправился, правда волосы так и остались седыми. Из фирмы я ушел, больше не мог заставить себя входить в тот бокс, смотреть в то же самое окно, в котором видел свое отражение Скат перед смертью.

Мне стали всюду мерещиться телефоны, я везде видел цифры, кажется, куда ни глянь – всюду 72%. На рекламных щитах, в метро, по телевизору, в газетах и журналах, даже в лифте какой-то придурок намалевал черным маркером «1001000».

Наша свадьба с Юлей расстроилась, впрочем, я ее не виню. Увидеть такое, что увидела она, и делать вид, что все хорошо, все по-прежнему, нельзя. Мы и не пытались. Может и зря.

Впрочем, иногда мы встречаемся в кафе. Я звоню ей с телефона-автомата. И прошу не брать с собой мобильный телефон, хотя она и так это знает.

Установить, что стало причиной всему этому так и не удалось.

Приложение, которое мы должны были тестировать, оказалось простой детской забавой. Онлайн-считалочка. Если раньше мы считались голосом, вживую, перекрикивая друг друга, то теперь, зарегистрировавшись в приложении, все происходило тихо и спокойно. Те, кто считались, могли даже не знать друг друга. На сто процентов они не знали друг друга. Нейросеть считывала голос и приложение могло считаться на любом из установленных языков. За дополнительную плату, конечно. А если в сети никого не было онлайн, приложение притворялось, будто в сети туча народа. И продолжало бесконечно считать:

Eins, zwei, drei, vier, fünf, sechs, sieben, acht, neun, aus

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, все (кончено).



(c) 2019 Сергей Милушкин