50 и одно дыхание легче
Часть 69 из 85 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Ты хочешь это знать? Крошка, это…
— Да, хочу. Я хочу увидеть, кто стал причиной покушения на мою и твою жизнь. Я хочу знать в лицо эту суку, из-за которой нам грозит смерть. Я хочу возненавидеть её сильнее, чем раньше, потому что эта тварь поступила эгоистично и нагло, указав на тебя, как на вескую причину, из-за которой творится ад. Она не имела права на это, и я хочу увидеть этого человека, который думал только о себе и никогда тебя не любил. Если любишь, то не позволишь себе поступать именно так. Покажи мне её, Николас. У тебя есть её фотографии, верно? Я уверена, что есть. Она была чем-то большим для тебя, чем просто нижняя, — твёрдо говорю я.
— Я её не любил, Мишель. Я пользовался ей и…
— Мне плевать. Сейчас ты со мной, и призрак вот этой девушки стал мстить нам обоим. Покажи, — требую я.
— Хорошо. Наверное, мне давно следовало это сделать, — Ник кивает и поднимается из кресла.
— Пошли, — берёт меня за руку и ведёт за собой.
Сейчас я безумно зла на эту Зарину. Как она могла настроить своего брата против Ника, да ещё и добиться, даже после смерти, собственной мести за то, что её Ник не смог полюбить. Дура, ненавижу её.
Мы подходим к той самой комнате, которая всегда закрыта в этой квартире.
— Значит, там нет коробок с благотворительной помощью? — Сквозь зубы цежу я.
— Нет, — тихо отвечает Ник и снимает со своей шеи ключ. Раньше он служил для входа в его комнату в клубе, а теперь, выходит, что он подходит к этому замку.
Открывает дверь, и мне в нос ударяет приторный сладкий аромат духов. Ник щёлкает на кнопку выключателя, и небольшая комната озаряется неярким светом.
Обхватывая себя руками, вхожу в неё и замечаю, что здесь даже стены не окрашены. Ничего нет, как будто это не часть квартиры Николаса. Пол покрыт плёнкой, и стоит множество коробок.
— Ты поселил здесь призрак Зарины? — С отвращением спрашиваю его.
— Я не знаю, куда ещё деть её вещи. Когда я получил извещение о смерти, то мне пришлось освободить её квартиру, а выбрасывать… я не смог. Я и так винил себя за её смерть. Это ничего не значит, Мишель. Это просто вещи.
— Это её вещи, Ник. И ты хранишь их, словно надеешься, что она вернётся, — фыркаю я, наблюдая, как он подходит к одной из коробок и открывает её. Хотя здесь и нет ремонта, но чисто. Очень чисто. Получается, что все знали об этой комнате. Даже Кирк знал, прибирая её, а я нет. Я всё это время жила рядом с этой стервой, мёртвой стервой, которая добилась своего.
— Она не вернётся, Мишель. Она умерла. И я не вижу ничего страшного в том, что пока её вещи стоят здесь, — огрызается Ник, а меня задевает. То есть это нормально? Ревность появляется в моей груди, и мне хочется сбежать отсюда. Из этой приторно-сладкой вони, которая впиталась в стены и даже уже в мою кожу. Отвратительно.
— Пока её вещи здесь, я не собираюсь находиться в этой квартире, — категорично произношу я.
— Мишель, прекрати. Это обычные вещи. Одежда, косметика, её книги, и всё. Они ничего не значат для меня, — возмущается Ник.
— Тогда почему они до сих пор здесь? Не было свободной минуты, чтобы разобраться с этим за несколько лет? И ты ещё смел обвинять меня в том, что я встречаюсь с другом Марком, когда сам хранишь вещи своей бывшей?! Это не обычные вещи, Николас, это её вещи, — указываю пальцем на коробки.
— Хорошо, я их выброшу. Теперь ты успокоишься? — Тяжело вздыхая, Ник выпрямляется и подходит ко мне, держа рамку с фотографией в руках.
— Ты её любишь? Любил её? Скучаешь по ней? — Напряжённо спрашиваю я.
— Нет, крошка, не говори глупостей. Я не скучаю, и не любил её. В моей жизни есть только ты, а это… — он обводит взглядом комнату и снова глубоко вздыхает. — Наверное, я хотел винить себя в её смерти и навсегда запомнить, что случается с девушками, которых я выбираю надолго. Меня пугает, что с тобой может произойти то же самое.
— Я не настолько не ценю свою жизнь, Ник. Я не собираюсь заканчивать её самоубийством, потому что у меня есть причины, чтобы жить. Показывай, — киваю на рамку в его руке.
Он передаёт мне рамку с фото, и я ещё больше ненавижу её. Она чертовски красивая. С чёрными блестящими волосами, шоколадной кожей, белоснежней улыбкой и с удивительным цветом глаз.
Хмурюсь, понимая, что где-то я уже её видела. Определённо видела.
— Она росла без отца. Её отец был белым, а мать темнокожей, как, видимо, и отец её брата. Они оба мулаты, и когда ты говорила об этом, то я думал о ней. Случайно два человека не могут быть мулатами с необычным цветом глаз. Это генетика. Она умерла, а вот появился другой, очень похожий на неё, — говорит Ник, но я слушаю его вполуха. В моей голове появляются разные события, и я пытаюсь вспомнить, где я видела её.
— Николас… — шепчу, когда меня словно ударяют по затылку, и я чётко вижу это лицо перед собой.
— Я попрошу Кирка и Майкла отвезти все её вещи на свалку или, может быть, действительно, предложить отдать их её семье. Я…
— Николас! — Уже истерично повышаю голос.
Он замолкает, напряжённо смотря на меня.
— Это девушка не мертва. Я…я помню её. Она приходила ко мне на съёмку и оскорбляла меня. Она представилась Марисой… да, вроде бы Марисой, и я случайно фотографировала её, потому что Дэйв не смог найти замену так быстро, а ему нужно было поехать на день рождения дочери Люси. Это она. Клянусь, она явно не была мёртвой, когда унижала меня, — быстро тараторю я, а сердце от страха безумно колотится в груди.
— Я запомнила её внешность. Она была очень красивой и на самом деле уникальной. Она безобразно вела себя в студии, кричала, обвиняла меня в чём-то глупом и сразу же возненавидела. Это она была, Николас! Она! — Показываю на фотографию Зарины в рамке.
— Мишель, я был на её могиле. И это, вероятно, просто похожий человек, — отрицательно мотаю головой.
— У меня остались снимки с той фотосессии. Они на жёстком диске. Дэйв всегда разрешает мне забирать их, чтобы учиться правильно обрабатывать, — передаю Нику рамку и бегу в сторону гардеробной.
Я клянусь, что это она. Я бы не перепутала её. Конечно, некоторые изменения есть, но это была Зарина.
Копаюсь в чемодане и достаю жёсткий диск. Вхожу в спальню, и Ник забирает у меня его. Мы вместе идём в кабинет. Пока он подключает его к компьютеру, я нервно кусаю губу.
— Она хамила мне, постоянно оскорбляла, разбила мою камеру, которую ты подарил. Она истерила и вопила, как ненормальная. А потом даже не оплатила ничего, высказав мне свои претензии, — произношу я.
— В какой папке? — Спрашивает Ник.
Подхожу к нему и беру мышку сама. Нахожу нужную папку и открываю фотографии.
— Вот. Смотри. Разве это не Зарина? — Шепчу я, когда на экране раскрывается её портретная фотография.
— Нет… нет, такого быть не может, — бормочет Николас, просматривая кадр за кадром. И теперь я явно вижу Зарину. Этот едкий и неприятный взгляд зелёных глаз я на всю жизнь запомнила.
— Я с ней поругалась. На парковке… я была так расстроена тем, что она разбила мою камеру, что не вытерпела. Подошла к ней и высказала всё. Она упоминала, что делала пластическую операцию… нос. Она переделала нос, — забиваю неприятную и липкую тишину между нами.
— Чёрт, — Ник откидывается в кресле и закрывает ладонью лицо.
— Это она, да? Это Зарина? — Шепчу я.
— Да… да, это она. Нос точно она переделала, подтяжку, а остальное такое же, как я запомнил. Это она, крошка. Она жива и помогает своему брату убить тебя. Зарина подстроила свою смерть, инсценировала её, а я думал, почему всё так легко было. Почему никто не высказал мне обвинений, никто не подал на меня в суд? Её мать даже не появлялась. Зарина была жива, и они покрывали её, чтобы наказать меня. А теперь она мстит мне, — горько произносит Николас.
— То есть она пришла посмотреть на меня? Увидеть соперницу в лицо и унизить меня? И сейчас хочет отомстить за то, что ты полюбил меня, а не её? — С ужасом спрашиваю я.
— Вероятно, так. Всё так. Мне нужно пару минут, хорошо? Дай мне побыть одному пару минут, Мишель. Я сейчас в шоке, и мне нужно что-то сделать. Сообщить об этом службе безопасности и найти все данные на неё, которые есть у Дэйва, — вряд ли Нику сейчас нужно остаться одному. Он растерян. Он столько лет винил себя в смерти этой стервы, которая просто поиграла с ним и его чувствами. Но я киваю и выхожу из кабинета, закрывая за собой дверь.
Насколько женщины могут быть безумны в своей ревности? Настолько, чтобы убивать. И уж точно, если сейчас узнается, что я беременна от Николаса, то это только усилит желание моей смерти вместе с ребёнком.
Господи.
От страха у меня всё внутри переворачивается. Я вхожу обратно в комнату с вещами Зарины и оглядываюсь. Я чувствую её, словно она на самом деле здесь живёт, но на некоторое время вышла проветриться. Меня передёргивает от этого ощущения. Подхожу к коробкам и открываю самую верхнюю. Там лежат кисточки для макияжа, книги, чехлы вместе с плойкой, и отсюда воняет духами. Вероятно, они разбились или лопнули от жары в этой комнате. Отвратительно, и меня тошнит.
Выскакиваю из комнаты и, шумно дыша, направляюсь в спальню. Но теперь же будет легче, не правда ли? Теперь мы знаем, кто хочет меня убить и за что. Из-за ревности и желания возмездия. Но это не любовь. Я бы так не поступила, как она. Никогда на свете. Я готова отпустить Ника, если он будет счастлив даже с другой, потому что я безумно хочу, чтобы он жил и дышал полной грудью. Это безумие.
Кабинетная дверь открывается, и я оборачиваюсь.
— Ты как? — Тихо спрашиваю Ника.
— Ещё в шоке. Поговорил с Дэйвом, он упомянул о том, что в тот день, когда ты приехала в дом моей семьи, у тебя случился инцидент с камерой, — медленно отвечает он.
— Да… да, я уже говорила, что Зарина, которая представилась Марисой, разбила её. Твой подарок. Я… не хотела тебя расстраивать, но она полностью была повреждена, поэтому я пользовалась камерой Дэйва, — киваю я.
— Я хочу знать об этом подробно. Можешь всё вспомнить? Каждый нюанс, как это произошло, — хмуро просит Николас.
— Хорошо. Хм, Дэйв попросил заменить его, и я пришла на свою первую подобную съёмку. Она не очень приятно высказывалась обо мне и постоянно была недовольна моей работой. Потом она неожиданно прекратила съёмку и выхватила из моих рук камеру, чтобы посмотреть фотографии. Она снова принялась оскорблять меня и высказывать своё недовольство…
— Ты выпустила из рук камеру или держала её? — Уточняет Ник.
— Отпустила, потому что опешила от такого поведения. Обычно люди более вежливы, — говорю я.
— И потом? Как она разбилась?
— Зарина якобы передала мне камеру обратно, но я не успела взять её. Она разжала пальцы, и камера упала на пол. Так и разбилась. Там линзы треснули, и внутри матрица была повреждена. У меня не было возможности её починить, проще купить новую. Вот так, — тихо произношу я, пожимая плечами.
— Чёрт, ты отдала ей, — шепчет Николас, шумно выпуская воздух через губы.
— Она забрала…
— Нет, Мишель. Здесь всё куда тоньше, чем ты думаешь. Зарина нижняя до мозга костей. У нет понятий обычная жизнь и тематическая. У неё она одна. Именно этим она меня и привлекла. Зарина была идеальной нижней. Камера — своего рода символ передачи прав. Когда меняются нижние, то Верхний по законам темы, знакомит их сам, чтобы первая рассказала всё о предпочтениях своей последовательнице. И в знак того, что она добровольно передаёт своё место, протягивает новой что-то такое, что было очень важным для неё и подарком Верхнего. И новая нижняя ломает это, полностью забирая права и говоря тем самым, что больше эта девушка не вернётся в жизнь её Верхнего, а если нарушит своё обещание, то тогда её накажут. Я купил тебе камеру и подарил её. Зарина об этом знала, я не понимаю откуда, но она знала, что это мой подарок тебе. И в тот момент, когда ты отпустила камеру, отдав полностью в руки Зарины, по её мнению, ты добровольно согласилась отказаться от меня и наших отношений. Она разбила камеру, тем самым подтвердив, передачу прав на меня, — от потрясения из-за слов Николаса, опускаюсь на кровать и с ужасом смотрю на него.
— То есть… она считает, что я вернула тебя ей, проведя этот ритуал, о котором я даже понятия не имела? — Едва слышно шепчу я.
— Да. Ты добровольно отказалась от меня, по её мнению, но нарушила своё обещание и до сих пор находишься со мной, не позволяя ей вернуться. Она наказывает тебя, а не меня. Она собирается убить тебя, считая, что ты мешаешь нам, и абсолютно не следуешь законам темы, а значит тебе нет места в этом мире, — Ник подходит ко мне и опускается на колени.
— Но я же… я… не знала. Как я могла добровольно передать права на тебя, когда понятия об этом не имела? — Стираю слёзы, скатывающиеся из глаз от страха.
— Для неё ты нижняя, такая же, как и она, понимаешь? Мишель, не плачь. Я найду её и поговорю с ней. Обещаю, что найду её, и Зарина больше не появится в нашей жизни. Я решу это, — Ник берёт мои руки в свои и целует их.
А если она узнает, что я беременна? Что будет тогда? Она вряд ли простит такое «преступление» против неё и её Верхнего. Она не остановится, я в этом уверена.
— Крошка, ты же со мной, да? Ты не собираешься бежать сейчас? — Шепчет Ник, и я моргаю, чтобы чётче его видеть.
Не знаю, что ответить. Мне страшно. Очень страшно, потому что я хочу, чтобы Зарина была мертва. Меня пугают свои же мысли.
— Нет, не собираюсь. Я с тобой… я… не отдавала тебя. Не отдавала. Это было не добровольно, Николас. Насильно. Она выхватила у меня камеру, а я ничего не знала. Я…я всё высказала ей на парковке, и она… она не прекратит, пока не доберётся до меня. Она…
— Мишель, — Ник поднимается и обхватывает меня, сжимая в своих руках.
— Я обещал, что буду защищать тебя. И ты моя. Я не отказывался. Не собираюсь этого делать. Я уже не Верхний. Я просто мужчина, который выбрал тебя. И она об этом узнает. Клянусь, что донесу до неё это. Зарина не тронет тебя, — он убеждает меня, гладит по голове. Но мне слабо верится, что та девушка, с которой я уже встречалась, так просто послушает Ника. Она добьётся своего, если я теперь сама не позабочусь о себе и о своём ребёнке. А сколько ещё таких было у Николаса? Уйма. И если вдруг очередная Нижняя поймёт, что хочет его снова, то я вновь буду под ударом. Я не могу так рисковать. Больше не могу.
— Да, хочу. Я хочу увидеть, кто стал причиной покушения на мою и твою жизнь. Я хочу знать в лицо эту суку, из-за которой нам грозит смерть. Я хочу возненавидеть её сильнее, чем раньше, потому что эта тварь поступила эгоистично и нагло, указав на тебя, как на вескую причину, из-за которой творится ад. Она не имела права на это, и я хочу увидеть этого человека, который думал только о себе и никогда тебя не любил. Если любишь, то не позволишь себе поступать именно так. Покажи мне её, Николас. У тебя есть её фотографии, верно? Я уверена, что есть. Она была чем-то большим для тебя, чем просто нижняя, — твёрдо говорю я.
— Я её не любил, Мишель. Я пользовался ей и…
— Мне плевать. Сейчас ты со мной, и призрак вот этой девушки стал мстить нам обоим. Покажи, — требую я.
— Хорошо. Наверное, мне давно следовало это сделать, — Ник кивает и поднимается из кресла.
— Пошли, — берёт меня за руку и ведёт за собой.
Сейчас я безумно зла на эту Зарину. Как она могла настроить своего брата против Ника, да ещё и добиться, даже после смерти, собственной мести за то, что её Ник не смог полюбить. Дура, ненавижу её.
Мы подходим к той самой комнате, которая всегда закрыта в этой квартире.
— Значит, там нет коробок с благотворительной помощью? — Сквозь зубы цежу я.
— Нет, — тихо отвечает Ник и снимает со своей шеи ключ. Раньше он служил для входа в его комнату в клубе, а теперь, выходит, что он подходит к этому замку.
Открывает дверь, и мне в нос ударяет приторный сладкий аромат духов. Ник щёлкает на кнопку выключателя, и небольшая комната озаряется неярким светом.
Обхватывая себя руками, вхожу в неё и замечаю, что здесь даже стены не окрашены. Ничего нет, как будто это не часть квартиры Николаса. Пол покрыт плёнкой, и стоит множество коробок.
— Ты поселил здесь призрак Зарины? — С отвращением спрашиваю его.
— Я не знаю, куда ещё деть её вещи. Когда я получил извещение о смерти, то мне пришлось освободить её квартиру, а выбрасывать… я не смог. Я и так винил себя за её смерть. Это ничего не значит, Мишель. Это просто вещи.
— Это её вещи, Ник. И ты хранишь их, словно надеешься, что она вернётся, — фыркаю я, наблюдая, как он подходит к одной из коробок и открывает её. Хотя здесь и нет ремонта, но чисто. Очень чисто. Получается, что все знали об этой комнате. Даже Кирк знал, прибирая её, а я нет. Я всё это время жила рядом с этой стервой, мёртвой стервой, которая добилась своего.
— Она не вернётся, Мишель. Она умерла. И я не вижу ничего страшного в том, что пока её вещи стоят здесь, — огрызается Ник, а меня задевает. То есть это нормально? Ревность появляется в моей груди, и мне хочется сбежать отсюда. Из этой приторно-сладкой вони, которая впиталась в стены и даже уже в мою кожу. Отвратительно.
— Пока её вещи здесь, я не собираюсь находиться в этой квартире, — категорично произношу я.
— Мишель, прекрати. Это обычные вещи. Одежда, косметика, её книги, и всё. Они ничего не значат для меня, — возмущается Ник.
— Тогда почему они до сих пор здесь? Не было свободной минуты, чтобы разобраться с этим за несколько лет? И ты ещё смел обвинять меня в том, что я встречаюсь с другом Марком, когда сам хранишь вещи своей бывшей?! Это не обычные вещи, Николас, это её вещи, — указываю пальцем на коробки.
— Хорошо, я их выброшу. Теперь ты успокоишься? — Тяжело вздыхая, Ник выпрямляется и подходит ко мне, держа рамку с фотографией в руках.
— Ты её любишь? Любил её? Скучаешь по ней? — Напряжённо спрашиваю я.
— Нет, крошка, не говори глупостей. Я не скучаю, и не любил её. В моей жизни есть только ты, а это… — он обводит взглядом комнату и снова глубоко вздыхает. — Наверное, я хотел винить себя в её смерти и навсегда запомнить, что случается с девушками, которых я выбираю надолго. Меня пугает, что с тобой может произойти то же самое.
— Я не настолько не ценю свою жизнь, Ник. Я не собираюсь заканчивать её самоубийством, потому что у меня есть причины, чтобы жить. Показывай, — киваю на рамку в его руке.
Он передаёт мне рамку с фото, и я ещё больше ненавижу её. Она чертовски красивая. С чёрными блестящими волосами, шоколадной кожей, белоснежней улыбкой и с удивительным цветом глаз.
Хмурюсь, понимая, что где-то я уже её видела. Определённо видела.
— Она росла без отца. Её отец был белым, а мать темнокожей, как, видимо, и отец её брата. Они оба мулаты, и когда ты говорила об этом, то я думал о ней. Случайно два человека не могут быть мулатами с необычным цветом глаз. Это генетика. Она умерла, а вот появился другой, очень похожий на неё, — говорит Ник, но я слушаю его вполуха. В моей голове появляются разные события, и я пытаюсь вспомнить, где я видела её.
— Николас… — шепчу, когда меня словно ударяют по затылку, и я чётко вижу это лицо перед собой.
— Я попрошу Кирка и Майкла отвезти все её вещи на свалку или, может быть, действительно, предложить отдать их её семье. Я…
— Николас! — Уже истерично повышаю голос.
Он замолкает, напряжённо смотря на меня.
— Это девушка не мертва. Я…я помню её. Она приходила ко мне на съёмку и оскорбляла меня. Она представилась Марисой… да, вроде бы Марисой, и я случайно фотографировала её, потому что Дэйв не смог найти замену так быстро, а ему нужно было поехать на день рождения дочери Люси. Это она. Клянусь, она явно не была мёртвой, когда унижала меня, — быстро тараторю я, а сердце от страха безумно колотится в груди.
— Я запомнила её внешность. Она была очень красивой и на самом деле уникальной. Она безобразно вела себя в студии, кричала, обвиняла меня в чём-то глупом и сразу же возненавидела. Это она была, Николас! Она! — Показываю на фотографию Зарины в рамке.
— Мишель, я был на её могиле. И это, вероятно, просто похожий человек, — отрицательно мотаю головой.
— У меня остались снимки с той фотосессии. Они на жёстком диске. Дэйв всегда разрешает мне забирать их, чтобы учиться правильно обрабатывать, — передаю Нику рамку и бегу в сторону гардеробной.
Я клянусь, что это она. Я бы не перепутала её. Конечно, некоторые изменения есть, но это была Зарина.
Копаюсь в чемодане и достаю жёсткий диск. Вхожу в спальню, и Ник забирает у меня его. Мы вместе идём в кабинет. Пока он подключает его к компьютеру, я нервно кусаю губу.
— Она хамила мне, постоянно оскорбляла, разбила мою камеру, которую ты подарил. Она истерила и вопила, как ненормальная. А потом даже не оплатила ничего, высказав мне свои претензии, — произношу я.
— В какой папке? — Спрашивает Ник.
Подхожу к нему и беру мышку сама. Нахожу нужную папку и открываю фотографии.
— Вот. Смотри. Разве это не Зарина? — Шепчу я, когда на экране раскрывается её портретная фотография.
— Нет… нет, такого быть не может, — бормочет Николас, просматривая кадр за кадром. И теперь я явно вижу Зарину. Этот едкий и неприятный взгляд зелёных глаз я на всю жизнь запомнила.
— Я с ней поругалась. На парковке… я была так расстроена тем, что она разбила мою камеру, что не вытерпела. Подошла к ней и высказала всё. Она упоминала, что делала пластическую операцию… нос. Она переделала нос, — забиваю неприятную и липкую тишину между нами.
— Чёрт, — Ник откидывается в кресле и закрывает ладонью лицо.
— Это она, да? Это Зарина? — Шепчу я.
— Да… да, это она. Нос точно она переделала, подтяжку, а остальное такое же, как я запомнил. Это она, крошка. Она жива и помогает своему брату убить тебя. Зарина подстроила свою смерть, инсценировала её, а я думал, почему всё так легко было. Почему никто не высказал мне обвинений, никто не подал на меня в суд? Её мать даже не появлялась. Зарина была жива, и они покрывали её, чтобы наказать меня. А теперь она мстит мне, — горько произносит Николас.
— То есть она пришла посмотреть на меня? Увидеть соперницу в лицо и унизить меня? И сейчас хочет отомстить за то, что ты полюбил меня, а не её? — С ужасом спрашиваю я.
— Вероятно, так. Всё так. Мне нужно пару минут, хорошо? Дай мне побыть одному пару минут, Мишель. Я сейчас в шоке, и мне нужно что-то сделать. Сообщить об этом службе безопасности и найти все данные на неё, которые есть у Дэйва, — вряд ли Нику сейчас нужно остаться одному. Он растерян. Он столько лет винил себя в смерти этой стервы, которая просто поиграла с ним и его чувствами. Но я киваю и выхожу из кабинета, закрывая за собой дверь.
Насколько женщины могут быть безумны в своей ревности? Настолько, чтобы убивать. И уж точно, если сейчас узнается, что я беременна от Николаса, то это только усилит желание моей смерти вместе с ребёнком.
Господи.
От страха у меня всё внутри переворачивается. Я вхожу обратно в комнату с вещами Зарины и оглядываюсь. Я чувствую её, словно она на самом деле здесь живёт, но на некоторое время вышла проветриться. Меня передёргивает от этого ощущения. Подхожу к коробкам и открываю самую верхнюю. Там лежат кисточки для макияжа, книги, чехлы вместе с плойкой, и отсюда воняет духами. Вероятно, они разбились или лопнули от жары в этой комнате. Отвратительно, и меня тошнит.
Выскакиваю из комнаты и, шумно дыша, направляюсь в спальню. Но теперь же будет легче, не правда ли? Теперь мы знаем, кто хочет меня убить и за что. Из-за ревности и желания возмездия. Но это не любовь. Я бы так не поступила, как она. Никогда на свете. Я готова отпустить Ника, если он будет счастлив даже с другой, потому что я безумно хочу, чтобы он жил и дышал полной грудью. Это безумие.
Кабинетная дверь открывается, и я оборачиваюсь.
— Ты как? — Тихо спрашиваю Ника.
— Ещё в шоке. Поговорил с Дэйвом, он упомянул о том, что в тот день, когда ты приехала в дом моей семьи, у тебя случился инцидент с камерой, — медленно отвечает он.
— Да… да, я уже говорила, что Зарина, которая представилась Марисой, разбила её. Твой подарок. Я… не хотела тебя расстраивать, но она полностью была повреждена, поэтому я пользовалась камерой Дэйва, — киваю я.
— Я хочу знать об этом подробно. Можешь всё вспомнить? Каждый нюанс, как это произошло, — хмуро просит Николас.
— Хорошо. Хм, Дэйв попросил заменить его, и я пришла на свою первую подобную съёмку. Она не очень приятно высказывалась обо мне и постоянно была недовольна моей работой. Потом она неожиданно прекратила съёмку и выхватила из моих рук камеру, чтобы посмотреть фотографии. Она снова принялась оскорблять меня и высказывать своё недовольство…
— Ты выпустила из рук камеру или держала её? — Уточняет Ник.
— Отпустила, потому что опешила от такого поведения. Обычно люди более вежливы, — говорю я.
— И потом? Как она разбилась?
— Зарина якобы передала мне камеру обратно, но я не успела взять её. Она разжала пальцы, и камера упала на пол. Так и разбилась. Там линзы треснули, и внутри матрица была повреждена. У меня не было возможности её починить, проще купить новую. Вот так, — тихо произношу я, пожимая плечами.
— Чёрт, ты отдала ей, — шепчет Николас, шумно выпуская воздух через губы.
— Она забрала…
— Нет, Мишель. Здесь всё куда тоньше, чем ты думаешь. Зарина нижняя до мозга костей. У нет понятий обычная жизнь и тематическая. У неё она одна. Именно этим она меня и привлекла. Зарина была идеальной нижней. Камера — своего рода символ передачи прав. Когда меняются нижние, то Верхний по законам темы, знакомит их сам, чтобы первая рассказала всё о предпочтениях своей последовательнице. И в знак того, что она добровольно передаёт своё место, протягивает новой что-то такое, что было очень важным для неё и подарком Верхнего. И новая нижняя ломает это, полностью забирая права и говоря тем самым, что больше эта девушка не вернётся в жизнь её Верхнего, а если нарушит своё обещание, то тогда её накажут. Я купил тебе камеру и подарил её. Зарина об этом знала, я не понимаю откуда, но она знала, что это мой подарок тебе. И в тот момент, когда ты отпустила камеру, отдав полностью в руки Зарины, по её мнению, ты добровольно согласилась отказаться от меня и наших отношений. Она разбила камеру, тем самым подтвердив, передачу прав на меня, — от потрясения из-за слов Николаса, опускаюсь на кровать и с ужасом смотрю на него.
— То есть… она считает, что я вернула тебя ей, проведя этот ритуал, о котором я даже понятия не имела? — Едва слышно шепчу я.
— Да. Ты добровольно отказалась от меня, по её мнению, но нарушила своё обещание и до сих пор находишься со мной, не позволяя ей вернуться. Она наказывает тебя, а не меня. Она собирается убить тебя, считая, что ты мешаешь нам, и абсолютно не следуешь законам темы, а значит тебе нет места в этом мире, — Ник подходит ко мне и опускается на колени.
— Но я же… я… не знала. Как я могла добровольно передать права на тебя, когда понятия об этом не имела? — Стираю слёзы, скатывающиеся из глаз от страха.
— Для неё ты нижняя, такая же, как и она, понимаешь? Мишель, не плачь. Я найду её и поговорю с ней. Обещаю, что найду её, и Зарина больше не появится в нашей жизни. Я решу это, — Ник берёт мои руки в свои и целует их.
А если она узнает, что я беременна? Что будет тогда? Она вряд ли простит такое «преступление» против неё и её Верхнего. Она не остановится, я в этом уверена.
— Крошка, ты же со мной, да? Ты не собираешься бежать сейчас? — Шепчет Ник, и я моргаю, чтобы чётче его видеть.
Не знаю, что ответить. Мне страшно. Очень страшно, потому что я хочу, чтобы Зарина была мертва. Меня пугают свои же мысли.
— Нет, не собираюсь. Я с тобой… я… не отдавала тебя. Не отдавала. Это было не добровольно, Николас. Насильно. Она выхватила у меня камеру, а я ничего не знала. Я…я всё высказала ей на парковке, и она… она не прекратит, пока не доберётся до меня. Она…
— Мишель, — Ник поднимается и обхватывает меня, сжимая в своих руках.
— Я обещал, что буду защищать тебя. И ты моя. Я не отказывался. Не собираюсь этого делать. Я уже не Верхний. Я просто мужчина, который выбрал тебя. И она об этом узнает. Клянусь, что донесу до неё это. Зарина не тронет тебя, — он убеждает меня, гладит по голове. Но мне слабо верится, что та девушка, с которой я уже встречалась, так просто послушает Ника. Она добьётся своего, если я теперь сама не позабочусь о себе и о своём ребёнке. А сколько ещё таких было у Николаса? Уйма. И если вдруг очередная Нижняя поймёт, что хочет его снова, то я вновь буду под ударом. Я не могу так рисковать. Больше не могу.