50 и одно дыхание легче

— У меня рак, да? Мне плохо, постоянно тошнит, и желудок иногда болит. Чёрт, у меня рак? — Испуганно шепчу я.

— Мать твою, Мишель, я тебе сейчас врежу, — Амалия раздражённо подскакивает на ноги, а Сара хрюкает от смеха.

— У тебя не рак, Миша, — хихикает она.

— Тогда что?

— Укол, Мишель. Квартал уже прошёл. Это три месяца. Ты делала его с Николасом…

— В конце февраля, если не ошибаюсь, — заканчивает за неё Сара.

— И? Вы что, не делаете уколов? Или что с ним не так?

— О, боже. Давай включай свои шестерёнки в голове, Мишель. Тебя тошнит по утрам. Тебя рвёт. У тебя недомогание. Ты много спишь. Твои гормоны бунтуют. Порой ты на всё очень резко реагируешь, даже на что-то безобидное. Твоя грудь стала больше, это даже Эл заметил, особенно вчера. Она едва не вываливалась из выреза платья, а раньше была меньше. Она набухла. Ты отказалась от алкоголя, потому что от одного запаха тебя мутит. У тебя нет месячных, а время действия противозачаточного укола прошло ещё месяц назад, если не больше. Сегодня пятое августа. И ты ешь сладкое с томатным соком, — подруга указывает на тумбочку.

— Ну и что? Мне нравится. Я проголодалась ночью. Я люблю есть сладкое с томатным соком. От него не так тошнит, — бурчу я.

— Что не так? Я не понимаю. Я дура, и не понимаю! А вы сейчас раздражаете меня, и я хочу плакать оттого, что я дура, и ничего не понимаю! — Возмущённо добавляю я.

— Ты беременна, — в один голос говорят они.

Наступает гробовое молчание. Я, конечно, знаю, что у них обеих довольно странная фантазия, но такое…

— Вы рехнулись? Я не беременна. Это недомогание, и всё. Меня продуло, потому что…

— Да, тебя продуло, Мишель. Тебя продуло спермой Николаса Холда, причём очень качественно задуло в матку, — перебивает меня Амалия.

— Нет… нет… — я отодвигаюсь от них и, прижимаясь к спинке кровати, мотаю головой.

— Об этом я говорила тебе на приёме. Нам ещё работать и работать, а у вас с Николасом уже скоро будет ребёнок. Именно это я пыталась сказать тебе, — меня парализует страх. Это ложь… нет, такого не может быть.

— Мы заметили это после вашего отпуска, а в последнее время любой, кто хоть немного читал о том, что происходит с телом девушки во время первого триместра, сразу просечёт, что ты беременна, Миша. Ты ждёшь ребёнка от Николаса Холда.

Мой рот от шока сам открывается, и я замираю, переваривая их слова. Я в таком ужасе, что ощущаю, как кровь отливает от лица.

Вот чёрт!

— Эй… Мишель, ты как? — Перед моим лицом Амалия щёлкает пальцами.

— Я не беременна… я не могу быть беременна, слышите? — Отмираю и со страхом отодвигаюсь от них к другой стороне кровати.

— Можно сделать тест, и тогда мы наверняка будем знать. Но ты беременна, это и так ясно, — предлагает Амалия.

— Нет! Нет, я не беременна! Это чушь! Я не потолстела! А тошнит меня, потому что Николас изводит меня своими тараканами! Они у него бунтуют и поднимают восстания, вот и всё! И я делала укол! — Кричу, подскакивая на ноги.

— Мишель, действие укола уже прошло. Ами, иди в аптеку, — решительно говорит Сара.

— Нет… я не беременна, — мотаю головой.

— Тебе нельзя волноваться, Мишель. Подумай о ребёнке, — улыбаясь и издеваясь надо мной, говорит Амалия, проходя мимо меня.

— Я не беременна! — Визжу и, хватая с пола шорты, бросаю в неё. Подруга, хохоча, выпрыгивает в коридор, и они летят в стену. Амалия выходит за дверь, а я в ужасе поворачиваюсь к Саре.

— Сара… Сара, я не могу быть беременна. Я не могу. Я… укол. Если же я сделала его, то остаточное действие должно же быть, да? Он же не мог просто исчезнуть из моего организма, даже если я пропустила приём, — с надеждой шепчу, подходя к ней.

— Ты делала его один раз, Миша. И твой организм не привык к нему, понимаешь? Действие укола заканчивается раньше срока на неделю, он ослабевает, поэтому все врачи советуют, как и в брошюрах пишут о том, что нужно заранее делать повторный. И если ты пропускаешь, то месячные начинаются в срок. У меня они через три дня начинаются, у других может пройти неделя. Есть случаи, когда организм перестраивается дольше, но это точно не несколько месяцев. А у тебя не было месячных, вообще. Такого быть не может. Это реакция организма на прекращение противозачаточного препарата, как с теми же таблетками. В период отдыха начинаются месячные, если их не было во время действия противозачаточных средств.

— Боже… боже… может быть, у меня какие-то осложнения? Что-то там с яичниками, и поэтому гормональный фон изменился? — предполагаю я.

— Ага, у тебя серьёзные осложнения. И твои яичники ушли в «спячку» на девять месяцев, — прыскает от смеха Сара.

— Это не смешно! Я не могу быть беременна! Я не хочу быть беременной! Я…я…Господи, — сжимаю руками голову и издаю стон.

— Миша, это же прекрасно, — Сара гладит меня по волосам, а я всхлипываю.

— Это ужасно. Это же… это конец жизни. Это конец всему. Я не готова… я не хочу даже замуж. А тут беременна! Я не хочу… — шепчу я.

Раздаётся звонок в дверь, и Сара идёт открывать Амалии. Поднимаюсь с кровати и поверить не могу в то, что у меня такая беда случилось. Чёрт!

— Так… я… пять разных фирм купила. Иди оплодотворяй их, — говорит запыхавшаяся Амалия и вкладывает мне пакет в руки.

— Я боюсь. Я очень боюсь, — признаюсь я.

— Сначала сделай тест, Миша, а потом будем бояться, — Сара подталкивает меня к ванной.


Шумно вздыхая, закрываю дверь и опускаюсь на колени, выбрасывая коробочки из пакета.

Меня сейчас стошнит. Нет. Я не дам себе вырвать. Я не беременна. Тошнота — это же не всегда признак беременности, верно? Сейчас сделаю тест и пойму, что я просто больна. Господи, я не хочу болеть.

Разложив тесты, выхожу из ванной и закрываю дверь.

— Ну что? — Спрашивает Сара.

— Не знаю. Я сделала всё по инструкции и теперь жду, — шепчу я.

— А почему шёпотом? — Смеётся Амалия.

— Чтобы вторую палочку не разбудить, — Сара тоже хохочет.

— Дуры. Это не смешно. Эти ваши палочки сейчас там мою судьбу решают.

— Значит, пора увидеть, кто из нас прав. Ты или беременна, Мишель, или тебе пора в психушку. Одно из двух, — Амалия отталкивает меня и открывает дверь.

Кусая губу, заглядываю в ванную.

— Мишель Пейн, ты залетела от Николаса Холда! Поздравляю! — Визжит Амалия, показывая мне две полоски на каждом из тестов.

Ноги меня не держат, и я медленно сползаю вниз по косяку.



Семнадцатый вдох

— Мишель, тебе нельзя плакать, — Амалия протягивает мне сухую салфетку.

— Я не могу остановиться… я…я не знаю, что мне делать. Я беременна, — стону и высмаркиваюсь.

— Тебе нужно съездить к врачу, чтобы он всё подтвердил, и оформиться в одну из клиник. Гинеколог будет вести твою беременность, а потом ты поедешь рожать, — от слов Сары, гладящей меня по волосам, ещё больше вою и жмурюсь от страха.

— Молодец. Ты бы ещё рассказала о том, какие несчастные случаи случаются в родильной палате, — цокает Амалия и наклоняется к полу, на котором я так и лежу.

— Мишель, прекращай ныть. Ты уже беременна. Всё, время не вернёшь. Оно уплыло. Улетело. Короче, теперь нужно думать дальше, как избавить тебя от токсикоза или облегчить его. Ещё тебе нужны витамины для беременных, — говорит она.

— И куда я его дену? Я не хочу ребёнка. Я сама ещё ребёнок, — хлюпая носом, отвечаю ей.

— Ты уже дылда взрослая. Любишь трахаться, теперь полюбишь и токсикоз, слышала о таком?

— Прекращай. Ты точно не делаешь лучше, — Сара ударяет по плечу Ами.

— Миша, тебе надо в больницу и очень срочно. Если ты не будешь есть нормально, то ребёнку будет хуже и тебе тоже. Нам нужно найти врача сегодня же.

— Я не могу поехать к Пирсу. Он всё расскажет Нику, а у нас и так всё сложно. Он бросит меня… боже, Николас меня бросит и сбежит, — слёзы опять выкатываются из глаз, и я прижимаю салфетку к ним.

— Дай ей успокоиться. Она, наверное, в шоке, — предлагает Ами.

Сара шумно вздыхает и снова начинает гладить меня по волосам.

Я не то что в шоке, в такой панике я в жизни не была. И сейчас, вспоминая все утренние недомогания, мой страх за свою жизнь, когда пришла мать, я понимаю, что всё это указывало на то, что я беременна. Чёрт возьми, внутри меня сидит ребёнок. Или лежит… в общем, он там есть, и с ним, действительно, что-то надо делать. А как делать, когда мне страшно даже двинуться с пола? Я боюсь, что… я даже закончить предложение сейчас не могу. Мне просто страшно. Я не смогу вырастить ребёнка. Это сложно. Для этого мне придётся бросить университет, работать не там, где я сейчас работаю, а в другом месте, чтобы денег было больше. Я не готова. Я попросту не готова к такой ответственности. Дура безмозглая. Я не хочу, чтобы мой ребёнок потом ненавидел меня за то, как он живёт. Да и стыдно безумно. Что скажут Ллойды? Меня прикончат. А Ник? Он, вообще, сожалеет о встрече со мной, а теперь ещё и ребёнок.

— Нужно найти другого врача, а не Пирса, — нарушаю тишину и поднимаюсь с пола. Прислоняюсь к стене и вытираю нос салфеткой.

— Вот, это уже разговор. Мы можем выбрать врача в интернете и записаться к нему. Я сейчас сделаю, — Амалия подскакивает на ноги и идёт в сторону гостиной к ноутбуку.

— Какой у тебя пароль? — Кричит она.

— Там стикер есть.

— На кой чёрт тебе пароль, если ты стикер прилепила к экрану с ним?

Закатываю глаза и цокаю.

— Чтобы не забыть, — бубню я.

— Миша, всё будет хорошо. Главное, сейчас это ты и ребёнок, а Ник… мужчины меняются, когда узнают о детях, — мягко произносит Сара.

— Да, по статистике большинство из них бежит так быстро, что пятки сверкают. А у Николаса куча проблем, к тому же… он нашёл причину, чтобы расстаться со мной. Он так часто упоминал слово «заставили», что оно уже стало противным. Он даже считает, что я была с вами в сговоре, чтобы забрать его деньги, представляешь? Деньги. Я с ним из-за них, — горько шепчу я.

— Николас был весь на эмоциях, Миша. Он остынет и поймёт, что был не прав. Если надо, то я пойду и скажу ему, что ты ни при чём. Это моя была идея. Я предложила Райли свести вас, он тоже был против, пока я не вынудила его согласиться со мной. Давай, сначала разберёмся с тем, что ты беременна, сдадим анализы и узнаем срок, а там уже будем двигаться дальше, идёт? — Сара поднимается с пола и протягивает мне руку.