1972. Родина

Он явно злил парня, вызывая на атаку, и как следовало ожидать – добился своего. Парень, красный как рак то ли от злости, то ли от стыда бросился вперед, продолжая чертить воздух крест-накрест и всяко-разно, тут же сходу нарвался на захват и полетел на землю. Нога Сахи мгновенно встала на шею поверженного противника, рука парня, вывернутая вверх – под девяносто градусов к телу. Одно движение, и Сахи выдернет ему руку из плеча. Или сломает. Боец стучит свободной рукой по земле в знак проигрыша (борец, самбист, ясное дело), и Сахи его отпускает.

– Давайте без ножей попробуем – предложил комбат, которому явно не хотелось, чтобы какой-нибудь особо ловкий боец пропорол живот кому-то из проверяющих – С ножами уже было, интересно увидеть бой совсем без оружия.

– Балу, давай – скомандовал Аносов, и квадратный мужчина вышел вперед. Ему навстречу – такой же «квадрат», даже чем-то похожий на нашего бойца, только гораздо моложе. Странно, но они были похожи даже чертами лица – как отец и сын. Интересно бы узнать – Балу никогда не обретался в тех местах, откуда родом этот парень? Вот было бы смешно узнать, что у Балу некогда имелась интрижка с матерью этого парнюги.

Парень встал в боксерскую стойку, Балу…Балу просто стоял и ждал. Секунду ждал, а потом оправдывая свое имя рванул вперед, как атакующий гризли, и за секунду снес своего соперника, успев перехватить руку, выброшенную ему в лицо. Он без всяких там затей бросил парня через бедро, и не отпуская ударную руку противника, обозначил перелом шейных позвонков поверженного бойца. И все произошло так легко, так просто – ощущение, что перед Балу стоял не крепкий тренированный парень, а самый обычный школьник, который о единоборствах узнал только из повестей о Шерлоке Холмсе, якобы владевшего приемами из таинственной системы единоборств «Баритсу».

– Красиво! – подытожил комбат, и даже пару раз хлопнул в ладоши – Виртуозное владение боевым самбо! Видите, парни – это то же самое, что мы вам и преподаем. Только отточенное до высшего уровня мастерства! Вот так надо сражаться!

Комбат помолчал, перевел взгляд на меня. Но сказать ничего не успел, вмешался Аносов:

– Полковник, а сами не хотите поучаствовать? Против генерала? А то генералу как-то…хмм…не по чину с простым рядовым! Покажем нашим бойцам, как может сражаться старая гвардия?

– Как будем драться? – невозмутимо спросил комбат.

– А давайте на тренировочных ножах – пожал плечами Аносов – Так интереснее. Штык-ножами это было бы слишком. Еще поубиваем друг друга, мы же азартные мужики!

– Хорошо – кивнул комбат, ничуть не обеспокоившись – Тренировочные ножи сюда!

Ножи принесли через минуту. Комбат аккуратно снял китель, рубаху, оставшись в одной тельняшке и ловко перекинул нож из руки в руку. Было видно, что работать клинком он умеет – нож перелетал порхая как птичка, то в прямом хвате, то в обратном – со скоростью фокусника, или наперсточника, разводящего лохов. Аносов прикинул нож на руке, сделал им несколько косых машущих движений, и удовлетворившись, пошел на площадку.

Несколько секунд противники ходили друг против друга, фиксируя взглядом соперника, а потом ринулись вперед! Стук! Бряк, глухой удар! И оба отпрянули назад. Комбат слегка согнувшись – ботинок Аносова попал ему в живот, у Аносова на щеке небольшая царапина – похоже что ногтем зацепил, кулак комбата прошел совсем рядом. Не убери голову Акела – и точно бы получил в нос.

А вот клинки они оба сумели заблокировать. Неопытный противник, когда держит в руках нож, и когда перед ним стоит соперник с ножом – полностью фиксирует вниманием именно на оружии, что своем, что чужом. Забывая, что кроме ножа у человека хватает частей тела, который могут быть в бою не менее эффективны, чем стальной клинок.

Но эти бойцы ничего не забыли, и ни на чем не фиксировали внимание. Можно сказать, что они были практически равны по умению. И честно сказать – мне это не нравилось. Аносов по умению должен быть на голову выше обычного комбата, пусть и сильного, умелого бойца, но все-таки полевого бойца. Не такого ликвидатора, как Акела. Единственное, на что можно списать это дело – Аносов уже давно не тренировался, а каким бы ты ни был опытным бойцом – умения со временем все равно теряются. Тренировки, и только тренировки – вот залог успеха!

Соперники кружатся друг против друга…секунда, две…бросок! Треск бьющихся друг о друга деревяшек! Отпрянули! Комбат потирает грудь, Аносов плечо.

– Ничья! – констатирую я – Оба покойники! Тренировка, товарищи, и еще раз тренировка!

– Мда – вздыхает комбат – Что-то я жирком стал заплывать!

– Даа… – кивает Аносов – И я что-то…дохловат! Завтра потренируемся. Можете устроить нам спортзал? Чтобы ни бойцам не мешать, ни нам не позориться перед рядовыми. А наш инструктор нас потренирует. И ваших парней пригласим – комвзводов, комроты – если захотят. Пусть тоже поучатся.

– Сделаем. Спортзал у нас отличный! – кивнул комбат – И маты есть, и все, что нужно. А насчет наших инструкторов – было бы очень интересно узнать, чему научит ваш инструктор. Кстати, он нам сейчас ничего не продемонстрирует?

– С ножом? Без ножа будет противник? – спросил я, и комбат тут же предложил:

– С ножом. Головлев, попробуешь завалить этого шустрого парня?

– Запросто! Я с похмелья шибко злой! – ухмыльнулся капитан.

– Вот и давай! Не посрами свою лучшую роту! Кстати, товарищи, Головлев у нас лучший инструктор в батальоне. Специалист по рукопашному бою. Именно он готовит всех наших комвзводов, а уже они тренируют бойцов.

Ага…вот тебя и раскрыли, хитрый ты Сеня! Ты оказывается инструктор! Ладно, учтем. Подхватываю деревянный клинок размером со штык-нож, беру его обратным хватом. Головлев держит нож прямым хватом, перебрасывая из руки в руку. Похоже, он обоеручный боец – одинаково хорошо работает и правой и левой рукой. В свое время этим славился Денис Давыдов, тот самый, герой войны 1812 года. Давыдов был маленького роста, но при этом невероятно ловкий и быстрый. Один из лучших фехтовальщиков своего времени, обоеручный боец. Он мог драться двумя саблями одновременно с несколькими противниками. Гусар! Можно сказать – элита армии, спецназ того времени.

Идем на площадку. Комбат командует…Головлев не спешит лезть в драку. Кружит вокруг меня, время от времени делает выпады. Я жду нападения, а он все кружит, кружит… И тогда я перебрасываю нож в левую руку, выхватываю из кобуры пистолет и стреляю в землю рядом с Головлевым.

– Да пошел ты! Убит!

Сую пистолет в кобуру, поворачиваюсь, и мимо ошеломленного, с вытаращенными глазами капитана иду прямиком к Аносову – в кромешной, просто-таки могильной тишине.

– Товарищ генерал! Докладываю! Противник уничтожен! Потерь нет!

– Ха ха ха… – Аносов покатился со смеху – Ну, ты даешь! Застрелил-то зачем?

– А разве в условиях было сказано, что я не должен пользоваться имеющимся у меня оружием? У него нет пистолета, у меня есть – так какого черта я буду тыкать в него ножом, когда могу пристрелить?

– Ах-ха-ха-ха! – закатился комбат – Господи ты боже мой…это же комедия почище Луи Де Фюнеса! Говорит – да пошел ты! И бах! Парень, да тебе надо в кино сниматься!

Надо, точно! Только я засел тут, в Союзе, и сейчас дурака валяю вместо того, чтобы сыграть маленькую роль и нормально получить за это пятьсот тысяч баксов. Только говорить об этом нельзя – не поймут-с!

– Это нечестно! – сердито завопил Головлев – Предполагалось, что мы будем драться ножами!

– Правда? – ласково осведомился я – И где же это было сказано?

– Ну…предполагалось! – покраснел от злости Головлев – Нет, это нечестно! Совсем нечестно и подло!

– Ты назвал меня подлым?! Ты меня оскорбил! – сделал я серьезное лицо – Дуэль! Требую сатисфакции! Предлагаю дуэль на пистолетах Макарова! Прямо сейчас!

– Да ты с ума сошел, капитан! – посерьезнел комбат – Какая, к черту дуэль?! Вы еще перестреляйте друг друга, ишь, разбушевались!


– Товарищ полковник – улыбаюсь я – У нас патроны резиновые. Смотрите!

Я достаю пистолет, выщелкиваю магазин, передергиваю затвор и ловлю в ладонь патрон, вылетевший из патронника:

– Смотрите. Видите? Вместо металлической пули – резина. Будет синяк, крепкий синяк, может даже до крови рассечь, но не убьет. Если только не стрелять в глаза. Предлагаю – по магазину каждому, и устроим дуэль. Сходимся, и кто первый будет убит, тот и победил. Условно убит, конечно. Эти патроны сделаны по спецзаказу специально для тренировок.

– Интересно! – полковник с удивлением рассматривает патрон – Как они называются, такие патроны?

– В просторечии – травматы. То есть – травматические. Вот мы и посмотрим заодно – как умеет стрелять ваш инструктор. Повторюсь – только в лицо не стрелять. И в горло. В грудь и ниже – куда угодно.

– Как вы, не против, товарищ генерал? – спрашивает комбат, и Аносов кивает:

– Пускай постреляют. А мы посмотрим.

– Головлев, ты как? Не против…хмм…дуэли?

– Я всегда – за! – усмехается капитан. Похоже, что он недурно стреляет. Главное, чтобы в глаз не засветил – этого я могу и не пережить. Да и глаза мне дороги. Может не надо было этого начинать? Гусарство, больше ничего…вожжа под хвост попала. А еще – уверен я в своих силах. И хочу, чтобы эти парни поняли – мы гораздо круче их! И пусть они стремятся к недостижимому идеалу – стать такими, как мы.

– Чудишь, Маугли! – тихо гудит Балу – А если в глаз? А если ты его завалишь? Греха потом не оберемся! Тебе оно надо?

– Не бойся. Все будет норма! – отвечаю я, и протягиваю руку – давай свой пистоль.

Балу неохотно вынимает «макаров» из кобуры, я проверяю магазин – не дай бог настоящий патрон затесался, пришлось выщелкнуть патроны. Кстати – не шарики там, а настоящие пули. Только резиновые. И как они поведут себя в полете честно сказать – я не знаю. Заряд пороха в этих патронах уменьшен, но настолько, чтобы гарантированно срабатывал механизм заряжания. Так что энергия пули будет очень даже высокой. Травмат выдает всего лишь 80 джоулей, тогда как настоящий «макаров» – 300 джоулей. Если оставить прежний заряд пороха – он убьет и резиновой пулей. Потому по моему заказу оружейники снарядили несколько сотен патронов уменьшенным зарядом – практически вручную. Я даже не знаю, как они это делали, и кто это делал. Сдается – где-нибудь на оружейном заводе посадили рабочих за стол и те днями и ночами «клепали» нам эти патроны. И сейчас наверное, пока мы тут чудим – клепают почем зря. Я сразу же в списке оборудования потребовал изготовить травматы, и как можно больше. Это гораздо лучше, чем в боевой учебе кричать в спину «врагу» – «Бах! Ты убит!».

Передаю пистолет Головлеву, он критично его осматривает, и брови тут же ползут вверх. Я вздыхаю – жаль, что нет шлема с забралом! Не делали пуленепробиваемых шлемов с забралом в семидесятые годы! Вообще не было. И кстати – это большое упущение. Я уже подал идею-заявку, пусть дадут задание проектным институтам – обязательно нужны шлемы по типу «Сфера» и нормальные бронежилеты. Иначе потери будут очень велики.

Ладно, как-нибудь выкручусь. Авось не попадет. Вставляю в рукоять пистолета новый, полный магазин, иду на площадку под взглядами двух сотен человек. Солдаты вокруг меня жадно смотрят на происходящее, тихо перешептываясь, обсуждая происходящее. Ну да, им – отличный спектакль! Будет о чем рассказать на гражданке, или в увольнении местным девицам! Дуэль! Самая настоящая дуэль! И поволынить не грех – сидли на солнышке, щурься, да смотри, как офицеры чудят. Лепота!

– Семен, ты на двести шагов от меня – вон туда. Сближаемся, стрелять можно с первого шага. Стреляем только в корпус и в ноги. Сразу скажу – точность выстрела у пистолета с этими патронами должна быть гораздо более низкой, чем у пистолета с настоящими патронами, однако не думай, что попадание будет не болезненным. Победой считается или попадание в точку за которой жизненно важный орган – например, сердце – или невозможность продолжать стрельбу. Восемь патронов в магазине.

Поворачиваюсь к рядовым:

– Бойцы! Быстро разбежались в стороны и подальше! Смотрим издалека, если не хотите потерять глаз! Это касается и офицеров! Товарищи – смотрим издалека! Сразу поясню, чтобы было вам понятно – сейчас будут применены приемы, которые известны под названием «качание маятника»! Смотрите, и учитесь! Семен, пошел. Как будешь готов – подними руку и начинаем сближаться.

Головлев, который слушал меня внимательно, буквально поедал глазами, сорвался с места и побежал на край площадки, который по моим прикидкам и находился примерно в двухстах шагах от меня. Добежал, проверил оружие, заглянув в патронник, замер, взял пистолет в вытянутую в мою сторону правую руку, поднял ствол на уровень глаз. Левую руку вверх – готов! И я шагнул вперед.

Знакомое ощущение. Было уже такое, и не раз. Только тогда меня придавливал к земле бронежилет, и голову вжимала в плечи бронесфера. И патроны были настоящими. Каждый из нас не раз и не два проходил через обстрел, когда пули бьют тебе в грудь как бейсбольной битой, но ты должен идти вперед и выполнить то, что должен. Не бояться выстрела! Верить в свое снаряжение и наплевать на боль!

Но теперь на мне нет бронежилета. И нет «Сферы». И я должен двигаться так, чтобы противник не мог прицелиться. И я двигался – в дерганом ритме, как пьяный произвольно меняя направление движения, шатаясь и перемещаясь абсолютно непредсказуемо – даже для самого себя. И основная мысль билась в мозгу: «Лишь бы не попал в глаз! Убьет ведь, черт! А если не убьет – калекой жить как-то и не хочется»

Первый выстрел прозвучал, когда мы были шагах в ста друг от друга. Резиновая пуля (вовсе даже не мягкая!) шмякнулась о землю рядом с моей правой ногой, оставила на твердой земле черную черту и бороздку, и унеслась куда-то в сторону спортзала, стоявшего за асфальтированной дорогой.

Второй выстрел прозвучал секунд через десять – пуля свистнула в воздухе, гораздо выше, чем первая, где-то на уровне живота как мне показалось. Мне даже привиделось, что я успел увидеть черный комочек, пронесшийся рядом с моим организмом, дергающимся в стиле зомби, охотящегося за последними оставшимися в живых жителями мегаполиса.

Два выстрела слились в один и пули выбили облачка пыли метрах в пяти за мной (я видел боковым зрением) – стреляет в центр корпуса, точно. Но все пули проходят далеко – все-таки точность травмата, даже такого, у которого нет перегородки – очень низка по сравнению с настоящим пистолетом. Да и я своим «маятником» не даю противнику сосредоточиться.

Четыре выстрела – и я пока не сделал ни одного. Замедляю движение вперед, только дергаюсь в стороны, качаю корпусом, стараясь не менять положение головы вверх-вниз. По одной простой причине – если целит в грудь, стоит чуть присесть, и…понятно. Получить пулю в голову – это плохо.

Вспомнилось вдруг ни к месту, читал: во время финской войны наших солдат инструктировали, что если вступают в боевое соприкосновение с финскими солдатами, то нужно тут же наклонять голову вперед. Голова в каске, а финны очень ловко метали свои ножи (отсюда и пошла «финка»), и точнехонько в горло. От каски финка отлетела, вот потом и бери гада «в штыки». А мне сейчас наоборот – голову склонять нельзя.

Головлев ближе и ближе, и это уже то расстояние, когда промахнуться сложно даже из травмата! Но он промахивается – еще дважды. Слишком уж я ускорился, скачу, как бандерлог!

И тогда стреляю я. Дважды, как один выстрел. Двоечку в грудь. Головлев вскрикивает, зажимает живот рукой – держится за солнечное сплетение. Похоже, что одна пуля пошла чуть ниже груди.

– Готов! – кричу я, и Головлев опускает пистолет. Я иду к нему и с оторопью, переходящей в страх, вижу на груди Головлева темное пятно. Неужели настоящий патрон попался?! О господи…не хватало мне еще убить заместителя командира роты!

Сую пистолет в кобуру, поднимаю тельняшку Головлева и вижу – резиновая пуля рассекла кожу, ударившись о грудную кость, и вызвала вполне такое приличное кровотечение. Вокруг пулевой раны – сине-багровое пятно размером с чайное блюдце.

А вот нехрена было изображать из себя крутого десантиника и выходить в одной тельняшке! Пижон! Несколько слоев ткани хоть как-то предохранили бы от рассечения, а теперь вот так!

На животе тоже багровое пятно, но рассечения нет. Оно и понятно – тут мышцы самортизировали, а там – прямо в грудину. Вот что там у него теперь внутри…это почище, чем врезать кулаком!

– Черт! – Головлев бледен, морщится – Я так в тебя ни разу и не попал!

– Было бы удивительно, если бы попал – улыбаюсь я, и уже серьезно добавляю – Спасибо, что стрелял так, как я тебе сказал. В корпус. Боялся, что ты мне глаз высадишь. Вообще-то эти упражнения должны выполняться в специальном шлеме с забралом.

– Даже не слышал о таком… – стонет Головлев, заправляя тельняшку – О черт! Вот как теперь с женщиной? Я и лечь на нее не смогу!

– А ты стоя! – советую я, наблюдая за тем, как к нам спешит мужик в белом халате с большой сумкой в руках. И освобождаю место медицине.

Ребра сломаны не были, рассечение незначительное, гематома…ну это понятно, больно. Но пройдет. Через недели две и следа не останется. И мы идем смотреть спортзал.

Спортзал как спортзал. Утепленный прямоугольный длинный ангар , довольно-таки ярко освещенный. В дальнем конце деревянный помост, выстеленный толстой резиной (примерно такой, из которой сделаны пули в наших спецпатронах), на помосте десятка полтора штанг, скамьи для упражнений, гири, гантели – все, как положено в правильной «качалке». Только тренажеров нет. Вдоль стен – ровно выложенные штабеля матов, которые можно быстро разложить по всему полу, превратив его в борцовский ковер. Ну что сказать – вполне приличное место для занятий.

У дверей в зал – дежурный рядовой, при виде нас вскочил, вытянулся, доложил. Комбат кивнул, обернулся к нам: